Светлый Вторник, 16 апреля
Страстная и Пасха с обычной для них напряженностью, нарастанием, полнотой. Всегда волнуюсь о том, чтобы все прошло хорошо, и, слава Богу, всегда тот же подарок с неба. И опять то же чувство: как легко все это – всю эту красоту, полноту, глубину – превратить в "самоцель", в "идола". Ибо как только применишь это к жизни – страшное сознание, что в жизни это – крест. То, чему учит, что раскрывает Страстная и Пасха, – это такой замысел о жизни и победе, который действительно, как оружие, "проходит сердце".
Два дня суматохи в доме – дети, внуки.
В пятницу, после выноса Плащаницы, – полтора часа с Коржавиным. Сегодня – Чалидзе и Литвинов.
Вчера в New York Times ответ Сахарова Солженицыну. Растущее кругом раздражение на Солженицына. И, как всегда, не знаю, что ответить "рационально". Умом я понимаю это раздражение, понимаю все возражения Сахарова – умеренные, обоснованные, разумные. Но сердцем и интуицией – на стороне Солженицына. Он пробивает стену, он бьет по голове, он взрывает сознание. Вечный конфликт "пророчества" и "левитства". Но пророк всегда беззащитен, потому что против него весь арсенал готовых, проверенных идей. Трагедия пророчества в том, что оно не укладывается в готовые рамки и их сокрушает. Только этого и не прощают пророку. Борясь с ним, его идеи излагают в тех категориях, которые они – эти идеи – и ставят под вопрос. И он выходит каким-то дураком. Вот почему нужно "истолкование пророчества" – в этом, может быть, и состоит назначение культуры.
