Но совсем уж удивительным был немецкий отрезок биографии Яна Гюбнера. По-настоящему он был Исаак, но у себя в Полше назывался Яном, а у немцев - Гансом.
Я уже рассказывал про Эрика Плезанса, англичанина, служившего в СС. Но еврей в СС?!. Именно так. Исаак-Ян-Ганс служил при эсэсовской части буфетчиком. Было это где-то под Винницей. Или под Полтавой.
Как и Ромка Котин, Ян был голубоглазый блондин. Но курносый и красномордый – так что с успехом выдавал себя за фольксдойча. У него и фамилия вполне немецкая – Hubner. С русской женщиной Валей они прижили дочку, которую назвали Гретой, Гретхен.
Гюбнера тоже заложил советский человек: старик-украинец настучал солдатам, что буфетчик-то у них того... Немцы не поверили, со смехом рассказали Яну. У того душа ушла в пятки, но он и виду не подал. Схватил эсэсовский кинжал, закричал что сейчас пойдет, убьет негодяя. Камерады его успокаивали:
– Что ты, Ганс, брось! Старикашка выжил из ума, кто его будет слушать?
(Много лет спустя Ян рассчитался с доносчиком. Съездил в тот городок навестить Валю и Грету, а заодно навестил старика. Сказал ему:
– Дедушка, теперь я могу открыть вам всю правду. Я разведчик, полковник КГБ. У немцев я выполнял особое задание. А вы знали, что я еврей, но не сказали им. Так ведь? Или не так?
– Так, так, Ганс, – лепетал перепуганный насмерть старик.
– И вот я приехал специально, чтобы сказать вам спасибо. – Тут Ян перестал улыбаться. – Сейчас еду на задание. Но я скоро вернусь, и мы еще поговорим. Вы меня поняли?
И ушел, оставив деда в полуобморочном состоянии.)
Звездный час его эсэсовской карьеры настал, когода в их часть приехал фельдмаршал фон Маннштейн. Ян был знатоком ресторанного дела и приготовил для высокого гостя какие-то особо изысканные тарталетки. Тот поинтересовался: кто в этой глуши способен сотворить такое. Ему объяснили: есть тут у нас один фольксдойч, очень толковый. Фельдмаршал пожелал увидеть его.
Ян повторил ему свою "легенду", как сказал бы настоящий разведчик: старый Гюбнер держал во Львове – Ян называл его Лембергом – большой ресторан. Когда Польшу поделили между Рейхом и Советами, Лемберг достался русским. Гюбнеры знали что они, фольксдойчи, могут репатриироваться в Германию. Но отцу жалко было расставаться с рестораном. И как старик просчитался! Ресторан отобрали, отца отправили nach Siberien. А Ян при первой возможности перебежал на сторону германской армии.
– И ты никогда не был в Рейхе?
– Никогда. Но мечтаю.
– Ну, иди.
Уходя, Ян слышал, как Маннштейн сказал офицерам:
– Этот парень никогда не был в Германии, aber die deutsche Kultur ist in Blut geboren. Немецкая культура – она в крови!
В Германию Ян Гюбнер попал после капитуляции: его отправили в Торгау, и в тамошней тюрьме он ожидал суда. Соседом по камере был высокий эсэсовский чин. Они болтали о том, о сем. Немец рассказал, что в молодости у него был роман с евреечкой; от нее он даже научился писать свою фамилию еврейскими буквами. И он вывел:"Шмидт". Ян взял у него карандаш, поправил:
– Вы написали букву "самах". А надо вот так – "шин".
– Ты-то откуда знаешь? – удивился эсэсовец.
– А я еврей.
Немец не поверил. Пришлось Яну предъявить доказательство. После этого сосед по камере надолго замолчал. И под конец сказал только одну фразу:
– Теперь я знаю, почему мы проиграли войну...
Свободное копирование
