Воровки – не ивановские расхитительницы гос. имущества, а настоящие блатнячки – держались особняком. Себя называли "крадуньи, жучки, воровайки". Перед начальством не тушевались, вели себя нагло и вызывающе.
Я сам видел, как пришла такая жучка в кабинет к Козлову, инспектору ЧИС, части интендантского снабжения, и потребовала, чтоб ей выдали комплект обмундирования. Инспектор отказал: она была "промотчица" (промотом называлась утрата казенной одежды; украли у тебя, потерял или спалил по-нечаянности на костре – все равно считалось, что промотал. Было б что!) Девка напирала, Козлов стоял на своем:
– Не дам, и не проси!
– А в чем я на работу выйду?.. Вот так? – И она распахнула телогрейку, под которой не было ничего, кроме голого тела.
Инспектор смутился, даже покраснел – а ей только того и надо было. Этот спектакль блатнячки разыгрывали во всех лагерях нашей родины. И во всех лагерях известна была изящная формула отказа от работы:
– Начальник, этими ручками не лопату, а хуй держать!
Бригадирша из блатных, дородная и не слишком молодая – все величали ее Анна Петровна – спала в почетном углу барака, отгороженном занавеской. Во время вечернего обхода она голышом разлеглась поверх одеяла, и выпятив белый живот, ждала, пока вертухай не отдернет занавеску. Дождалась-таки желанного эффекта:
– Испугался!– заливалась смехом Анна Петровна. – Думал – куль с мукой, а на нем крыса сидит!
Молодые воровайки щеголяли наколками – звезды вокруг сосков или надпись на ляжке: "Умру за горячую еблю". Своими глазами не видел, врать не буду: я с блатнячками не шился. Одна, правда, сказала про меня – "красюк". Зато другая объявила, что не покажет мне и с десятого этажа. А третья называла меня "крокодил в разобранном виде". Что за разобранный вид, не знаю; но так говорили. Или еще так:"страхуила в разобранном виде".
Что же касается лозунга "Умру за...", то он, как и многие другие, с реальной жизнью мало соотносился. Бытующее в народе – и литературе, к сожалению – представление о похотливости и ненасытности оголодавших лагерниц сильно преувеличено. Не верю в рассказы (кто их не слышал?) о зашедшем в женский барак монтере, которому бабы перевязали обрывком электрошнура мошонку и долго пользовали – все по очереди. Еще глупее байка про залежи узких мешочков, набитых кашей – их якобы обнаружили на развалинах снесенного бабского барака. Мешочки!.. С кашей... Тьфу!
Свободное копирование
