Походные письма. №38

No 38(2)

21 ноября 1877 г. Бухарест

Кажется, что я не скуплюсь ни на телеграммы, ни на письма, бесценный друг и милейшая жинка моя. Ответ твой на ясскую телеграмму мою передан весьма быстро обязательным консулом нашим Якобсоном. Надеюсь, что ты получишь исправно мою сегодняшнюю телеграмму. Твоя меня утешила и успокоила. Мысленно, сердцем, душою живу с тобою и с вами неразлучен. Опасаясь остаться без писем, я тотчас по прибытии в Бухарест, и когда определилось, что я должен присоединиться к императорской квартире, телеграфически известил тебя, что писать следует не сюда, в Бухарест, а в Порадим, где я надеюсь быть уже в четверг.

Выехав из Ясс в 3 часа пополудни (однажды в день отходит поезд) в отдельном вагоне, данном мне стараниями обязательного консула до самого Бухареста (меняют два раза ночью), я поместил около себя Дмитрия (je le soigne cause de sa toux)*. Народу было множество везде, и поезд огромный. С нами же ехали 50 сестер милосердия, из которых многие молодые, хорошенькие и даже образованные (между прочим, одна венгерская графиня).

Якобсоны меня угощали, чем могли, выспался я отлично в мягкой кровати и поел отлично, одним словом, reisefertig**.

С Пашкан (с 8 час. вечера) начались остановки. Станции заграждены поездами воинскими, продовольственными и материальными, которые не двигаются. Страшно подумать, что все снабжение армии может остановиться и что мы поставлены будем в самое неприятное положение. Дрентельн в отчаянии и поехал в Главную квартиру, чтобы предупредить, что он ни за что отвечать не может при безобразном состоянии румынских дорог. Подозревают, что Дизраэли и разные агенты (поляки, австрийцы и жиды) подкуплены, чтобы затруднить армию русскую, вполне зависящую от снабжения по железным дорогам. Почти на каждой станции встречал наш поезд препятствия, так что вместо 8 час. утра прибыл он в Бухарест лишь в 3 часа пополудни. На станциях почти ничего нет съестного, и притом пассажиры бросаются, как стаи голодных волков, на несоразмерные буфеты. Я с Дмитрием продовольствовался пирожками киевскими, додержавшимися до Бухареста. Спасибо хозяйке.

Я встречен был везде приветственно. Здесь приготовили мне квартиру (слишком красивую и дорогую) в Grand h рядом с великим князем Алексеем Александровичем. Нашел Нелидова и Базили. Первый приехал из Главной квартиры со специальною целью со мною переговорить. Второй прибыл накануне, не дождавшись меня ни в Раздельной, ни в Яссах. Желание Нелидова в скорейших крестинах*** разделяется старшими. Мельников* решился написать дядюшке и соседу-приятелю, но прежде всего со мною посоветовался. Решетилову** были крайне неприятны и приезд Нелидова, и вызов помещика** . Тем не менее мои замечания приняты и введены в заготовленное. Решетилов хлопотал, как бы меня сбыть скорее с рук, и спросил Мельникова, не переехать ли к нему мне. Ответ утвердительный. Вместе с тем я получил приглашение отправиться (de suite****) в Порадим. Дело не такое легкое, как кажется. Недостаточно было мне найти кучера. Надо его выслать с коляскою и лошадьми в Фратешти. Это исполняется сегодня, а завтра с утра последую я и прибуду в среду вечером или в четверг утром, захватив фургон и вещи в Систове. Искал помощника Дмитрию. Цены неимоверные. Решился взять Евангели.

Обнимаю вас всех тысячекратно. Целую твои ручки и ручки добрейшей матушки. Да благословит вас Бог. Непрестанно думаю о тебе, моя ненаглядная жинка. Гики тебе кланяются. Твой верный друг и любящий муж Николай. Отдал ли Решетилов ящик с бумагами, деньгами и твоими бриллиантами в банк?