"Ну, как могла я по-другому поступить,
Когда желание меня родить
Не я в себе носила.
Я родилась, хотя об этом вовсе не просила."
Сложная мамина судьба на этот раз забросила её в столицу Алтая. В Москве ей
пришлось нелегко с двумя детьми и, опустившимся в бутылку с водкой, мужем. Семья распадалась на глазах.
Свекор сам предложил выход из положения. Он был умным и справедливым человеком. Дед Фёдор понимал, что спасать надо уже не сына, а внуков.
Младшего девятимесячного мальчика взяла на время мамина золовка, а с пятилетним сыном молодая женщина пустилась в бегство от спивавшегося мужа в Западную Сибирь, откуда он увёз ее 8 лет назад.
Тогда ей, выросшей в деревне, исполнилось всего 18, а она уже была вдова и похоронила двоих детей. Встреча с Дмитрием Федоровичем открыла новую полосу в ее жизни. Муж был на 12 лет старше, московский щеголь, уже успевший хлебнуть из послереволюционного кодекса прав человека, после чего стал безнадежно утолять тоску по дореволюционной России водкой. Вначале жена не предавала этому значения: все свободное время посвящала Герману, их старшему сыну, дому и работе на швейной фабрике. Женщина страны советов получила право на труд, и это давало возможность сводить концы с концами из-за сбоев в заработках мужа. Он постоянно терял работу из-за своего происхождения и судимости, а от этого еще горше пил.
Жизнь опять дала трещину. Ей не приходило в голову искать причину его пьянства: кому от этого станет легче? Водка разрушила уверенность в завтрашнем дне. Ответственность перед детьми и добрый совет свекра положили конец сомнениям. Так закончилась её совместная жизнь с богатым и знатным человеком, с которым судьба сыграла злую шутку, как и со многими другими россиянами, чьи жизни перехлестнулись революцией семнадцатого года. Через расстояние немалых лет во мне проросло чувство жалости не только к этому человеку, но и всему поколению начала 20-го века.
