Позже тем вечером, около полуночи, мы с другими девушками возвращались из кабаре. Я вставил ключ в дверь. Я открыл ее и почувствовал тяжелый запах Табу. Тяжелый аромат, которым пользовалась только Серена. Я колебался. Мои глаза привыкли к полумраку. Я увидел Серену, стоящую в углу гостиной с ножом для колки льда в руке. Она проскользнула в дом Рейчел через открытое окно подвала. Я достал пистолет.
Я сказал: “Серена!”
Она сказала: “Да, ублюдок, я убью тебя и этих шлюх этим утром”.
Она начала плакать.
Я сказал: “Серена, не подходи к тому столику в конце зала. Если ты это сделаешь, я убью тебя. Ты знаешь, я всегда держу свое слово”.
Она сказала: “Мне было бы наплевать на твою мать”.
Она бросилась мимо крайнего столика. Я выстрелил в нее. Когда я выстрелил в нее, единственное, что спасло ей жизнь, был тот факт, что у нее был бюст в сорок шесть дюймов. Жировая ткань поглотила пулю почти в упор.
Когда я выстрелил в нее, брызнула кровь. Я попал ей в артерию. Она брызнула мне на лицо, на нее. На ее платье был сноп искр. Я поджег ее. У нее была твердость слона. Это даже не сбило ее с ног. Сучка вцепилась в меня. Она уронила нож для колки льда.
Она схватилась за грудь и сказала: “Папа, не убивай меня!”
Я поддался искушению. Я действительно намеревался убить ее. Я начал стрелять ей в голову. Я этого не сделал. Я действительно не знаю почему, за исключением того, что были свидетели, те четыре шлюхи. Она проковыляла мимо нас через дверь и дальше по улице. Мы все сели во "Флитвуд" и помчались из города, бросив все.
Я поспешил к маме. Я не видел ее с того рождественского визита. Ее волосы были белоснежными. Господи! Была ли она взволнована и счастлива видеть меня. Я рассказал ей, что произошло. Она попросила подругу отвезти ее туда. Она погрузила всю одежду в трейлер. Она навестила Серену в больнице.
Серена умоляла мою мать сказать мне, чтобы я вернулся. Она не стала выдвигать обвинения. Это была ее вина, и она любила меня. Я знал, что если бы я вернулся, Серена вонзила бы мясницкий нож мне в сердце, пока я спал.