Утрехт и Гаага - 1

IV. Утрехт и Гаага

При въезде на голландскую территорию мне прежде всего бросились в глаза железные шпалы на железной дороге. Видно, что лес тут еще дороже, чем в Германии. Железные шпалы состоят из тонких выгнутых пластин, к которым рельсы прикрепляются винтами. Окружающая местность представляла довольно унылый вид песков и мелких кустов, но зато постройки весьма красивы и чисты.

Около 9 часов вечера я прибыл в Утрехт — старинную голландскую крепость и оживленный университетский город. На улицах множество солдат, чрезвычайно молодых и одетых в потешные курточки и простенькие шапочки с кисточками спереди и сзади. По воинской повинности, в Голландии берут молодых людей 19-ти лет и держат на действительной службе всего год, а потом, на втором и третьем годах службы, их призывают только на один месяц, для повторения солдатской науки. Поэтому не мудрено, что солдаты показались мне детьми; хотя они мало дисциплинированы, но очень вежливы и опрятны. Остановившись в гостинице Pays-Bas, я был удивлен, когда слуга спросил меня, не желаю ли я, как русский, чаю. Последний оказался очень хорошего качества, хотя и привозится не из Китая, а из Голландской Индии.

Внешний вид Утрехта очень веселый и чистый. Особенную красоту придают ему громадные окна с отличными шлифованными стеклами. Окна устроены на английский манер, т. е. они не открываются наружу или внутрь, а поднимаются и опускаются; открыть все окно невозможно, но, подняв нижнюю половину и опустив верхнюю, получаешь двойную тягу воздуха, способствующую скорому освежению комнаты. Рамы снабжены противовесами, так что останавливаются в любом положении. Чистота в голландских гостиницах поразительная, а постели таких громадных размеров, что на каждой кровати свободно могли бы уместиться трое и даже четверо.

Приступив на следующий день к утреннему завтраку, я был удивлен своеобразною сервировкой и самою пищей. Посуда какая-то старинная и, вероятно, драгоценная; каждый прибор окружается несколькими тарелками, на которых, под безукоризненно чистыми стеклянными колпаками, имеются круглые сухари, круглый голландский сыр, превосходное масло и мелко нарезанные ломтики телятины и говядины. Надо заметить, что в Голландии не берется отдельной платы за утренний завтрак; она включена в цену за комнату.

После завтрака я разыскал профессора астрономии и директора Утрехтской обсерватории Аудеманса (Oudemans). Всю свою молодость, с 1857 по 1875 г., он провел на весьма тяжелых и ответственных астрономических и геодезических работах на острове Яве, но отлично сохранил свое здоровье и теперь еще весьма бодр и увлекателен. Аудеманс тотчас предложил прогуляться в обсерваторию, построенную в красивом саду в юго-восточном углу города. Обсерватория состоит из главного здания и нескольких небольших башен, весьма изящно раскрашенных, так что даже дымовую трубу можно издали принять за минарет восточной мечети.

Утрехтская обсерватория не очень богата инструментами, и главный её рефрактор имеет объектив всего в 9¹/₂ дюймов, но зато я заметил несколько приспособлений, весьма облегчающих производство наблюдений. Кроме чисто астрономических инструментов, имеются тут и геодезические, из которых особенно замечателен изобретенный Аудемансом компаратор для сравнения жезлов концевых и жезлов с черточками. В прошлом веке и в начале нынешнего нормальные меры делались преимущественно концевые т. е. длиною меры называлось расстояние между крайними концами жезла; ныне же находят более точным иметь нормальные меры нарезные, в которых длиною меры служить расстояние между черточками близ концов жезла. Сравнивать меры одного рода не трудно, но когда приходится сравнивать концевую меру с нарезною, то обыкновенные компараторы оказываются неудовлетворительными. Для таких случаев компаратор Аудеманса особенно пригоден и дает возможность производить сравнения с высокою точностью, достигаемою применением отражения света на шкалу, на которой разности в длинах отсчитываются в увеличенном виде. Так как сотрясение пола при ходьбе наблюдателей могло бы вредить точности сравнений, то весь компаратор весьма остроумно прикреплен на стержнях к сводчатому потолку валы, а от резких перемен температуры защищен толстым картоном, оклеенным оловом.

Окончив осмотр обсерватории, профессор зазвал меня к себе обедать, после чего предложил вместе с его семейством совершить поездку по окрестностям Утрехта. В превосходной четырехместной коляске мы вскоре выехали на великолепное шоссе, вымощенное мелким, но весьма твердым голландским кирпичом. Вообще, дороги в Голландии устроены образцово: помимо больших железных дорог существует множество мелких паровых и конно-железных, соединяющих небольшие города и селения между собою. Сеть железных дорог представляет лишь магистральные линии другой более обширной сети превосходных шоссе, гладких, как асфальтовая мостовая. Постройки в деревнях весьма красивы и оригинальны; по большей части это небольшие двухэтажные, кирпичные, неоштукатуренные домики всегда с большими светлыми окнами. Около каждого домика красивые садики со множеством цветов, особенно лилий и тюльпанов. Полей мало, всё пастбища с густою сочною травой и множеством пасущегося скота. Одно, что неприятно поразило меня на загородном шоссе — это довольно частые шлагбаумы, у которых сторожа останавливают экипажи и взимают плату за проезд. Плата небольшая, по 5-ти центов с лошади, но частые остановки задерживают прогулку. Впрочем, Аудеманс справедливо заметил: «кому же и платить за ремонт дорог, как не проезжающим по ним?» По сторонам шоссе обсажено громадными липами, и везде, где от главной дороги имеется поворот на боковую, два угловые дерева, на некоторой высоте, покрыты белой краской, чтобы ночью легко находить нужный поворот.

Нам пришлось проезжать множество мостов через узкие каналы. По каналам плывут небольшие лодки, нагруженные кирпичом и овощами. Берега каналов представляют довольно высокие и прочные земляные валики, для защиты прилежащих полей от наводнений.

Верстах в восьми от Утрехта расположено селение Зейст (Zeist), где мы пошли осматривать огромный парк и здания моравских братьев. Как известно, это непосредственные потомки гуситов, не пошедшие ни на какие компромиссы с католической церковью и основывающие свое исповедание и свое общественное устройство единственно на Священном Писании. Преследуемые в Моравии и Силезии, они рассеялись по всему свету, и теперь их, вообще, осталось очень немного. В свободной для всех религий Голландии они устроили тут, в Зейсте, богатейшую колонию. Все братья живут в одном огромном здании, мужчины и женщины вместе, и, как говорят, ведут высоконравственный образ жизни. Они очень трудолюбивы и воздержаны. Мне хотелось бы проникнуть внутрь здания, но Аудеманс уверял, что никто из непосвященных туда не допускается, хотя я подозреваю, что он опасался войти туда со своею дочерью.

Нагулявшись в заколдованном парке моравских братьев, мы вернулись в деревеньку Зейст и сели отдохнуть в местном ресторане, где было не мало других посетителей, по большей части велосипедистов, приехавших сюда из Утрехта, вероятно, по случаю праздничного дня. Здесь я впервые увидал новые велосипеды с весьма толстыми, пустыми внутри, резиновыми шинами, которые теперь получили всеобщее распространение. Любезный Аудеманс угощал меня голландским напитком Advokaat, составленным из водки, мускатного ореха, яиц и сахара. Эта сладкая жижица весьма сильно действует на голову, но голландцы, кажется, вообще не прочь выпить. Жена и особенно дочь Аудеманса много хохотали, что я морщился и долго отказывался даже попробовать эту местную бурду.

Когда на обратном пути, мы разговорились о недостатке леса в Голландии, жена Аудеманса предложила мне зайти к ним на кухню, где я мог бы убедиться, как можно хорошо и удобно жить вовсе без дров. Плита отапливается торфом в виде мелких кубиков, для хранения которых в кухне стоит громадный ящик.

Торф воспламеняется лучинками, пропитанными керосином. Несмотря на столь сорное топливо, в кухне — поразительная чистота и опрятность. Стены сплошь выложены разноцветными красивыми кафелями, так что вся кухня имеет вид большой фарфоровой игрушки. Кухарки одеваются очень чисто и на головах носят весьма красивые чепчики с бесчисленными плойками.