ГЛАВА 5
БУХАРИН И ЕГО ШКОЛА
После расправы с «левым» крылом партии Сталин намеревался вплотную заняться «правыми». И правые, и сам Бухарин уже ясно сознавали, что расправа с «кулаками», начавшаяся в 1929 году, приведет к глубокому кризису в советском обществе. Отдавали они себе отчет и в опасности, грозившей непосредственно им самим. Бухаринцы пытались, впрочем, приспособиться как-то к требованиям сталинизма. Несмотря на это, многие из них потом признавались мне, что понимали свою полную обреченность еще задолго до фактического ареста. Разумеется, они могли бы попытаться как-то обуздать Сталина, апеллируя непосредственно к широким народным массам или обратившись за помощью к загранице. По ряду причин, однако, ни того, ни другого сделать было невозможно.
Уже в 1932 году Бухарин сказал своим ближайшим друзьям, что выхода он не видит. План его, выдвинутый в 1928 году (постепенная коллективизация и т.д.) оказался уже в 1932 году совершенно нереальным. Крестьянство было настолько враждебно настроено к советской власти (в результате насильственной коллективизации), что всякий компромисс или ослабление контроля в такой ситуации стали бы, с точки зрения властей, весьма опасными. В то же время расширялись дипломатические контакты за рубежом. Причем, признание Советского Союза сильно укрепило положение Сталина, тогда как подобное признание в 20-х годах могло бы повести, наоборот, к смягчению режима. Тот факт, что СССР и компартия Германии не оказали сопротивления Гитлеру в 1932 году, не был просчетом: это была попытка Сталина выиграть время, и она увенчалась успехом. Политические противники Сталина считали, что обращение за помощью к загранице значило бы подрыв социализма и укрепление нацизма. Те в Москве, в чьих руках была власть, не представляли интересов ни рабочих, ни крестьян: они представляли только свои собственные интересы, одинаково презирая и тех и других. Они добивались укрепления мощи Советского Союза, прекрасно сознавая, что СССР в то время был слабым и уязвимым. Но они также понимали, что враждебность внешнего мира им на руку. В этой обстановке Бухарин и его сторонники пришли к выводу, что в СССР остались только тираны и их жертвы. У них, таким образом, не было выхода.
Я знал Бухарина с 1925 года. В Коминтерне он был вторым после Зиновьева, который в качестве председателя ведал всеми организационными делами. Бухарин не обладал такими организаторскими и административными способностями, как Троцкий или Сталин. В то же время он, после смерти Ленина, был наиболее выдающимся партийным идеологом-теоретиком и в качестве такового был весьма полезен Сталину, гению политических манипуляций, но слабому теоретику.
Если отнести Ленина к первому поколению большевиков-революционеров, Троцкого — ко второму, то Бухарин представлял уже третье поколение: когда я впервые встретил Бухарина, ему было немногим больше тридцати лет. Из всех членов Политбюро Бухарин чаще других спорил и не соглашался с Лениным. И вместе с тем, они как бы дополняли друг друга, а их разногласия оживляли большевистское движение, придавали ему интеллектуальное направление. Бухарин считал себя учеником Ленина, подражал ему в манерах, в резкости и решительности, в драматичной простоте выражений. Ленин первый ввел моду выражать наиболее сложные и запутанные политические концепции в кратчайших и простейших формулировках. Однако концепции Бухарина были несколько менее четкими, чем ленинские, он меньше отдавал себе отчет в политических последствиях: его больше занимала блистательность стиля.
Свободное копирование
