От издателя

Воспоминания Н. Н. Захарова-Мэнского

(От издателя)

 Осенние события 1917 года произвели (прошу прощения за неловкий каламбур) революцию в мемуарном деле: то, что прежде казалось классическим досугом убеленных сединами старцев, вдруг сделалось занятием массовым, обыденным и лишенным каких бы то ни было возрастных коннотаций. Неестественная граница, пролегшая по жизням миллионов, нивелировала требования к временной дистанции; оптический инвентарь Мнемозины оказался, грубо говоря, перенастроен на новую резкость.

 Даже на общем фоне скороспелых ретроспекций, печатаемые ниже воспоминания Н. Н. Захарова-Мэнского выделяются своей актуальностью. Речь в них идет почти исключительно о лицах и положениях, связанных с московским "Кафе поэтов", просуществовавшем с ноября 1917 года до апреля 1918-го; первое же упоминание о публичном чтении отрывков из готовой книги "Как поэты вышли на улицу" относится к концу ноября 1920 года[1] -- то есть всего через два с половиной года после описываемых событий. В практическом смысле такой короткий срок означает несколько принципиальных вещей, первейшие среди которых -- оглядка на живых (и многочисленных) свидетелей тех же происшествий; неотвердевшая литературная иерархия (для большинства мемуаристов 1930-х годов насельники "кафе поэтов" -- лишь кордебалет при исполинском солисте -- Маяковском) и память, почти не тронутая временем.

 Судя по двум датирующим упоминаниям ("лишь теперь через четыре года"), вкрапленным в текст, беловой вариант рукописи был готов к 1922 году. Тогда же он был отдан в печать, чему есть минимум два свидетельства. Во-первых, на последней странице книги Захарова-Мэнского "Печали" (М. 1922; выпущены, вероятно, в самом начале года) в реестре "книги того же автора" объявлено: "3. Как поэты вышли на улицу. Отрывки из дневника и воспоминания. 1 часть (Печатается). 4. Как поэты вышли на улицу. Отрывки из дневника и воспоминания. 2 часть (готовится)". Во-вторых, в середине 1922 года (датируется по косвенным данным) Т. Г. Мачтет, составляя обзор "Краткие сведения о советских поэтах", помечает против фамилии нашего героя: "Поэт. Сдал в печать свою первую большую работу как поэт вышел на улицу и усиленно работает над второй ее частью. Пишет стихи и занят мелкой репортерской работой"[2] . В воспоминаниях Эмилия Миндлина, относящихся примерно к этому же периоду[3] , фигурирует готовая рукопись воспоминаний:

 "Человек этот <Захаров-Мэнский> тоже писал стихи, очень плохие, но числился когда-то учеником Валерия Брюсова, был румянолиц, как девица, обладал голосом скорее женским, нежели мужским, ходил всегда с огромным портфелем, набитым рукописью его книги "Поэты вышли на улицу". С этим сочинением он когда-то являлся и ко мне на Садовую-Самотечную в комнату на 8-м этаже, усаживал мою жену и меня в глубине комнаты, сам устраивался за столом у окна и по два, три часа без передышки читал нам о "вышедших на улицу поэтах". Соль этого сочинения заключалась в том, что небожители спустились на землю и снизошли до народа. "Народом" Захаров-Мэнский считал клиентов, обслуживаемых официантами в кафе "Домино" и "Стойло Пегаса""[4]

 Вторая попытка издать книгу воспоминаний была предпринята в середине 20-х годов и сведения о ней также находятся в автобиблиографии Захарова-Мэнского, на сей раз -- в конце его следующей книги стихов, "Маленькая лампа" (М. 1926). Среди подготавливаемых к печати работ значится такая: ""Московская богема в первые годы революции". К-во "Всероссийского Союза Поэтов"(печатается)". Это издание также не состоялось, но годом позже этот проект возникает вновь -- на этот раз при участии Е. Ф. Никитиной. 11 мая 1927 года он, обсуждая с ней письменно текущие литературные дела, говорит, в частности: "Посылаю Вам: <...> 2 портрета графини де-Гурно (иллюстрация к моим воспоминаниям, кстати, когда Вы их думаете печатать: теперь или осенью?)"[5] Как известно, ни теперь, ни, тем более, осенью, издание не состоялось.

 Текст первой части воспоминаний печатается по беловому автографу (РГБ. Ф. 653. Карт. 48. Ед. хр. 5) с сохранением орфографических и пунктуационных особенностей оригинала; вторая часть до настоящего момента не разыскана. Рукопись имеет следы незначительной авторской правки (учтенной мною) и, что любопытно, разметки под комментарий, сделанной красным карандашом: отмечены и пронумерованы имена малоизвестных лиц; сами же примечания, если они и были написаны, откололись от основного текста и также не разысканы.

 Исходя из соображений технического характера, текст разбит на три фрагмента (раз -- два -- три). Комментарий носит предварительный характер; любые дополнения и исправления будут приняты с благодарностью. Работа над примечаниями была сильно облегчена благодаря двум выдающимся справочным изданиям, вышедшим в последние годы -- монографии А. В. Крусанова "Русский авангард" и летописи "Литературная жизнь России 1920-х годов" (приличествующее библиографическое описание обоих помещено в примечание 3).