Духовная пища конечно необходима, но книги книгами, а еду по расписанию никто не отменял! С 1962 годом пришли не только реформы в области высшего образования и новые имена писателей, а на дворе стоял экономический кризис.
Борьба за первенство в соцлагере и мире, которую после смерти Сталина начал Никита Хрущев оказалась непосильной ношей для экономики страны.
Меры, которые предпринимал Хрущев – сокращение расходов на оборону, создание совнархозов и другие - результатов не дали. Большой перерасход зарплаты привел к финансовому кризису. Запустили печатный станок.
А те деньги, которые были у населения, не на что было тратить. Валовая продукция, за которую отчитывалась промышленность, никому не была нужна. Например, изготавливали кастрюли огромной емкости, потому, что план был в литраже, а не в штуках и ассортименте. Маленьких и средних было не купить или другой пример, производилась обувь старых не модных моделей, горы которой скапливались на складах, но покупать ее никто и не собирался, но ее производили и производили. Такая же картина была практически по всем товарам народного потребления.
Я вспомнил рассмотрение в технико-экономическом совете ростовского ГК КПСС, членом которого я являлся, вопроса необходимости строительства новых складов обувной фабрики им. Микояна в связи с тем, что имеющиеся склады были забиты обувью. Фабрика не могла из-за этого выполнить план реализации, так как он фиксировался по сдаче на склад, а не реализации в торговле, которая эту обувь не хотела брать. Все понимали абсурдность, но стоял такой вопрос потому, что Ростовской партийной организацией был выдвинут и принят лозунг в ЦК КПСС «Работать без отстающих», а фабрика Микояна не могла по другому выполнить производственный план!
Но куда страшнее для народа, а для Хрущева и всего советского руководства в частности было другое. Из магазинов исчезли не только ходовые товары, но и продукты. На деле во многих городах и областях мясо и сливочное масло месяцами не появлялись вовсе, с прилавков стал исчезать даже хлеб.
Именно в это время появился в Воронеже черный хлеб со жмыхом, от которого была стойкая изжога, да и его не было вдосталь. О вкусовых качествах никто уже не заботился, лишь бы был. Мой дедушка страдал язвой желудка и ему по справке в магазине выделяли французскую булку на неделю. В магазинах собирались километровые очереди. Опять ввели талоны. Каждый месяц мы выкупали их, но нормы были настолько малыми, что их хватало на несколько дней. Ходили анекдоты: в трамвае кондуктор требует предъявить билет, а пассажир отвечает, что не может потому, что он в него (в билет) завернул паек риса!
Очень популярными были анекдоты армянского радио. Его спросили, почему в России нет продуктов. Они не могли ответить и задали этот вопрос Хрущеву. Он ответил вопросом на вопрос:
- Мы сейчас с вами где? – И сам ответил: - В социализме! А куда идем? В коммунизм, и придем к нему в 1980 году! Ну, вот! Мы в пути! А в пути кормить никто не обещал!
И конечно еврейский анекдот: Бедный старый еврей в Житомире читает тору. Его спрашивает внучек:
- Дедушка! А дедушка! Кто придумал коммунизм, - коммунисты или ученые?
Дурачек ты Абраша, конечно коммунисты! Если бы ученые, то они сначала всегда на собаках пробуют!
Огромные очереди за хлебом стояли по всем городам и весям. Это было какое-то сумасшествие! Хрущеву показалось, что положение спасет кукуруза, но она не решила вопросов, только добавила издевок в его адрес. Его в народе прочно нарекли кукурузником. Ранее своими решениями и налогами он довел людей, что они извели скот и вырубили сады. Не стало ни хлеба, ни картошки, а мяса, масло и подавно! СССР начал закупать хлеб за рубежом.
Студентов и рабочих заводов спасала столовка. Там хоть жира не наешь, так с голоду не помрешь! Уровень, глубина дефицита и его размах становится до конца понятен, когда читаешь опубликованный секретный список подарков Ю.А. Гагарину по распоряжению Совета министров СССР:
Наряду с денежным вознаграждением признать необходимым подарить Гагарину и членам его семьи:
А дальше наряду с автомашиной и жилым домом, квартирой, значится мебель, ковровые дорожки, стиральная машина, детская коляска, 6 комплектов постельного белья, 2 одеяла, пальто, плащи, темный и светлый костюмы, 2 пары обуви, 6 рубашек, 2 шляпы, галстуки и так далее, вплоть до трусов и носков. То же самое для жены и детей, матери космонавта и отцу.
Без смеха и слез это читать невозможно. Уж если Гагарин не мог без Совета министров СССР купить себе штаны, то, что говорить о нас, простых смертных?
Уровень товарного дефицита в различных местностях СССР сильно различался. В РСФСР дефицит был наименьшим в Москве и Ленинграде, из союзных республик — в Прибалтике. Каждый населённый пункт СССР был отнесён к одной из «категорий снабжения». Всего их существовало четыре: особая, первая, вторая и третья. Города бились за повышение этой категории.
Города или республики особой и первой категории снабжения составляли всего 40 %, но получали 70-80% государственного снабжения, поступавших в торговлю фондов. Остальные города жили впроголодь за счет местных ресурсов. Москва, по нашему мнению, просто шиковала. Московская область и близлежащие города жили за счет Москвы.
Очень хорошо помню, как все ездили за шмотками и продуктами в Москву. Особенно осенью, когда возвращались с работ студенческие отряды.
Билет на поезде стоил 10 рублей, а мы еще имели льготы – 50%. Поэтому для нас, студентов поездка в Москву из Воронежа стоила как два обеда в студенческой столовой.
Первое, что мы делали, приехав в столицу – бежали есть, недоступный для нас в нашем городе, деликатес – сосиски, которые можно было слопать уже в буфете вокзала. Их варили в алюминиевых кастрюлях и накладывали щипцами на тарелку с зеленым горошком. Мы брали по три порции, ели до дурноты, густо намазывая горчицой. Потом еще долго Москва ассоциировалась с сосисками. Но Москва тоже была не сахар. Да, там товары, как тогда говорили «выбрасывали» в магазины, потому, что они на прилавках появлялись внезапно. Стояли многокилометровые очереди.
Сейчас я только могу сравнить это безумие разве только с очередью в храм Христа Спасителя к поясу Богородицы. Мы не знали что и когда «выбросят», поэтому у всего советского народа появились на всякий случай, на «авось» сетки, которые так и назывались авоськами. Полиэтиленовых пакетов не было. Авоськи были разные по цвету (желтые, красные, малиновые и т.д.) и материалам, например, из искусственного шелка – они были самыми компактными, но небольшими или огромные сетки – прямо мешки из х/б пряжи. Идешь себе по московской улице, вдруг очередь. Тогда становишься, и к вечеру отоваришься, например мандаринами по рублю, сорок копеек за килограмм и для которых всегда есть в кармане авоська. Про такие очереди тогда ходил анекдот:
« КПЗ сидит много молодых людей и один старый дед. Его сокамерники спрашивают: за что? А он отвечает: за изнасилование. Все удивляются потенциалу деда, а он объясняет: - «вы все неправильно обо мне подумали – я не маньяк. Просто шел по бульвару, стоит, как обычно большая очередь. Я и стал, а когда дошел и увидел, что дают – тут меня со всеми вместе и арестовали!»
Люди, действительно, становились в очереди, совершенно не представляя, что «дают»! Раз стоят, значит, дефицит! И мне надо!
Но про мандарины – это Москва. В Воронеже и других городах их или, например, бананов просто никогда не бывало. Нет, мы, конечно, могли увидеть мандарин в подарочном пакете на новый год, но не больше того.
Помню, как однажды в те времена, заработав игрой на танцах, я отправился в Москву, что ни будь, прикупить – так тоже тогда выражались. В моду вошли плащи из синтетики. Их все называли болоневыми. Они были удобными, желанными, но не практичными. В дождь не промокали, но они не пропускали воздух, и вся спина была мокрая от пота до рубашки. Но мода есть мода – их носили поголовно и все мечтали их «достать». За два часа до открытия я приехал в универмаг «Москва» на Ленинском проспекте. Там уже стояла черная толпа. Она начиналась еще на улице и заполняла все лестничные марши до самого верхнего этажа. Что выкинут – никто не знал. Все равно что – лишь бы купить, хоть черта в ступе! Очередь гудела, строя предположения. Не думайте, что очередь – это просто люди стоящие друг за другом. Это был живой организм, со своими нормами и правилами. Люди изобретали множество способов, чтобы избежать изнуряющих стояний в очередях, которые к тому же не гарантировали покупки товара.
В магазин, например, можно было прорваться с помощью своей собственной пробивной силой и нахальства. Места в очереди продавались (цена зависела от того, насколько близко к голове очереди находилось место, насколько дефицитным был товар) — имелась даже поговорка «Если хорошо постоять в очереди, то можно и не работать», можно было и нанять «стояльщика», который отстаивал бы очередь за вас.
Мы приехали в Москву с приятелем – это позволяло занять две очереди в разных секциях, и когда, наконец, к закрытию магазина мы попадали в святая, святых – к окошку кассы, выбивали все в двойном количестве: себе и другу. Но, не долго музыка играла: власти Москвы не дремали: они быстро внедрили нормы отпуска товаров в одни руки. Например, даем одно пальто в одни руки! Именно даем, а не продаем – это тоже была примета времени. Один шкаф в одни руки! Чем вам не Ильф и Петров! Действительно классика бессмертна! Мобильных телефонов не было, поэтому на подходе к запуску в секцию мы крутились волчком из одной очереди в другую.
Вообще это была целая наука — стоять в очереди. Нужно было многое предусмотреть и рассчитать. Любая мелочь могла стоить потери места. Где стоять? Когда стоять? Если очередь стояла задолго до открытия магазина, то имело значение, когда будут переписываться? К открытию списки всегда уточнялись. Номера очереди писались на руке химическим карандашом.
-Я тут стоял, вот за этой кофточкой - нет не стоял! – слышалось повсеместно. Моя мама рассказывала, как она занимала очередь за китайцем. Отошла, а потом попросила его подтвердить, что она стояла за ним, а он ответил: - «Не знаю, не помню, все вы русские на одно лицо»! Вот уж, действительно!
Еще одна примета времени: туалетная бумага. Уж, почему она была в дефиците – уму непостижимо? Можно было увидеть приезжего, идущего по улице Горького в Москве с рулоном туалетной бумаги на шее! И это никого не удивляло и не шокировало! Ходил анекдот:
«Идёт человек по улице, на шее связка рулонов туалетной бумаги. Прохожие к нему бросаются, спрашивают: Где? Где выбросили? — Да нигде, это я из химчистки несу!»
В Москву хлынули голодные орды соотечественников, которые сметали все. Чтобы защитить москвичей от них в Москве стали продавать дефицитные товары только по предъявлении московской прописки. Появилась возможность москвичам зарабатывать на этом деньги. Вот я пишу об этом, вспоминаю, и самому становится жутковато от этой картины вчерашней жизни, но ко всему привыкаешь и мы привыкли. Мы просто не могли представить, что можно жить по-другому. Были и хорошие стороны, которые мы бы сейчас с удовольствием взяли бы на вооружение. Плавали во всем этом, как рыбы в воде.
Как-то недавно, вспоминая те времена, один мой приятель сказал, что несмотря ни на что, у каждого в холодильнике было… Это совсем не так и фраза эта из другого Брежневского времени, которого здесь я не хотел касаться, потому, что рассказ мой о времени Хрущевском, которое ассоциируются сейчас почему-то только Карибами, кукурузой, да хрущебами. Все, почему-то вспоминают дефицит и пустые полки перед развалом советской империи, а дефицит в хрущевские времена и жуткие очереди понемногу забылись.
И о холодильниках: во-первых, по тем временам их просто было не «достать». Массово они выпускались в основном двумя заводами: ЗИЛом и СЭПО Саратовым. О ЗИЛе говорить не приходилось – его покупали тогдашние небожители, а все остальные - маленькие, но очень прочные холодильники саратовского электроагрегатного авиационного производственного объединения. Корпус холодильника «Саратов» (у нас был холодильник «Саратов 2») был изготовлен из стали и покрыт эмалью белого цвета. Он был, естественно, однокамерным и имел малюсенькую морозильную камеру. Основная масса народа пользовалась погребами – массовый выпуск холодильников начался только к середине пятидесятых годов.
В связи с дефицитом в торговле придумали новые формы, которые тоже стали приметами времени: распределители для партийной элиты и другой номенклатуры, отдельные секции для участников ВОВ, валютные магазины «Березка», где можно было купить что угодно за валюту и чеки, работавших за границей. Это породило валютчиков и спекулянтов. Были открыты ОРСы (отделы рабочего снабжения) в отдельных отраслях и крупных заводах, была создана отдельная система снабжения для закрытых городов. В Воронеже и других городах были открыты «салоны для новобрачных», где продавались со скидкой кольца и одежда, но все это можно было купить по талонам ЗАГСа, которые тоже перепродавали друг другу. Даже были закрытые продажи похоронных принадлежностей: ткань, полотенца и носовые платки, которые продавались только по свидетельству о смерти.
Все это привело к расцвету спекулянтов и жуликов разных мастей, а главное к его величеству «Блату». Вот блат и стал той основной движущей силой социализма, который расцвел махровым цветом!
По блату, с черного хода, из-под полы, - все это понятия зародились в хрущевские времена. Работники торговли, в силу своей профессии, получали привилегированный доступ к дефицитным товарам и поэтому могли приобретать их для себя или для перепродажи. В то время за это полагалась статья «хищение социалистической собственности», но она не являлось тормозом для торгашей.
Ну, а когда ситуация с продовольствием стала критической, Хрущев объявил на заседании Президиума ЦК, что все дело в том, что сельскому хозяйству уделяли недостаточно внимания. И нашел новое быстрое решение проблемы - поднять цены на мясо и сливочное масло. А чтобы еще сильнее уменьшить спрос на них, одновременно во многих областях и республиках было решено снизить расценки для рабочих со сдельной и повременной оплатой труда.
После снижения расценок недовольство охватило всю страну. Забастовали краболовы на Дальнем востоке, портовые рабочие в Жданове, но самые страшные события произошли в Новочеркасске. Я не буду их пересказывать – они известны и кроме всего я не был их свидетелем - меня там просто не было. Но осколочные разговоры слышал, когда приезжал в Новочеркасск к племяннице, находясь в Ростове на преддипломной практике в 1966 году. Все там были здорово напуганы репрессиями, проводимыми властями после этих событий. Во-первых, они рассказывали, что народу там побили немеряно. По официальной версии было убито всего несколько человек, грабивших магазины. На самом деле всю ночь разъезжали военные грузовики, собирали трупы и закапывали их в степи, а потом начались аресты и следствие. Присуждали расстрелы, «давали» по десять – пятнадцать лет тюрьмы «за бандитизм и массовые беспорядки». По истечении четырех лет после событий жители Новочеркасска еще боялись, что могли попасть в объективы фотоаппаратов и киноаппаратов гбэшников, которые снимали все происходящее на пленку. Вопрос только времени!
И еще все они очень тепло вспоминали генерал-лейтенанта М.К. Шапошникова – командующего бронетанковыми войсками Северо-Кавказского военного округа, который отказался отдать приказ о расстреле рабочих. Несмотря на приказ Плиева атаковать безоружную колонну, танки по его приказу заняли мост и остановились, не производя никаких действий. Можно себе только представить, что бы было, выполни он приказ? Кроме того они, по приказу Шапошникова не имели боекомплектов и оружия. Табельное оружие было только у офицеров.
После этих событий впоследствии боевого генерала, героя Советского Союза сначала отправили в психушку на экспертизу в институт Сербского, после чего уволили в запас и исключили из партии.
26-летний Константин Ковалев – автор «Зоны» и очевидец новочеркасских событий написал реквием, обличающий Хрущева и верха КПСС:
Не в битве вы с ворогом пали –
На вас он напасть не посмел,-
То русские в русских стреляли,
Поставив народ под расстрел.
Не в битве вы пали – над вами
Не грянул прощальный солют,
Ваш прах не украсят цветами,
Поэты вас не воспоют.
Ведь умерли вы не по книжкам,
Без криков во имя идей,
За хлебом вы шли ребятишкам –
Убили и вас и детей.
За то вас, за то вас убили,
Что вы не познали основ,
Что все мы живем в изобильи,
Что Ленину равен Хрущев.
И кто с этим всем не согласен,
Пусть лучше покается тут,
Он даже и мертвый опасен,
Его и могиле найдут.
Так встаньте же, встаньте же смело
С живыми в ряды мертвецы,
Мы с вами доделаем дело,
Что нам завещали отцы.
В 1964 году Хрущева сняли в результате кремлевского заговора. Никакого волнения ни у кого это не вызвало. Я вскоре закончил институт и был направлен по распределению в г. Ростов на Дону. Оглядываясь назад, где осталась моя юность и хрущевское далеко неоднозначное время, я вспоминаю его с удовлетворением не потому, что мне все это было по душе, а потому, что был молод и счастлив этим. Конечно, обидно, что такой страной безраздельно как царь управлял безграмотный и некультурный человек.
Партийно-бюрократические круги не могли Хрущеву простить реформаторства, военные – их сокращения, рабочие и крестьяне – приусадебных участков и погубленную скотину, остальной народ – снижение жизненного уровня, очереди, тотальный дефицит, бывшие студенты – разрушенные судьбы и вечернее обучение и конечно все не могут забыть репрессии: психушки и новочеркасский расстрел.
Кинорежиссер М.И. Ромм сказал о Хрущеве: "Пройдет совсем немного времени и забудется и Манеж, и кукуруза... А люди будут долго жить в его домах. Освобожденные им люди... И зла к нему никто не будет иметь - ни завтра, ни послезавтра. И истинное значение его для всех нас мы осознаем только спустя много лет".
Не знаю, прав ли Ромм, думаю не совсем, но он, наверное, не знал, что срок эксплуатации хрущевок был рассчитан на 50 лет.
И почему, непонятно, нам постоянно приходиться выбирать из двух, трех и более зол…ошибки совершают все, но цена ошибки у руководителя и рядового гражданина разная. А если руководитель царь, то цена его ошибок может носить непоправимый характер. Требуются годы, чтобы зализать раны, нанесенные невежеством и глупостью. В те годы ходила притча: Бог делил территорию земли, между народами и русским досталась сама большая, богатая ресурсами. Чтобы не было недовольства, и в целях уравновешивания Бог заявил: - Поскольку русским достался самый лакомый кусок, пусть у них до скончания веков будет бездарное руководство!
Свободное копирование
