На далекую Колыму - 1

На далекую Колыму

И вот мечта сбылась. Я еду на Колыму в составе экспедиции, которая будет вести геолого-поисковые работы на новой, еще не исследованной территории. Как все это заманчиво и интересно! О предстоящих трудностях не думается. В мечтах Колыма представляется роскошной розой, лишенной шипов.

Единственным темным пятном на общем светлом фоне была необходимость оставить в Москве двух крошек детей. Жена после долгого мучительного раздумья решила ехать со мной. Встал вопрос; как быть с детьми? После долгих поисков, мучительных сомнений и переживаний мы оставили наших малышей, полуторагодовалого и трехлетнего, на попечение знакомых, которые в дополнение к заботам о своих детях примерно такого же возраста взяли на себя тяжелую ответственность за наших ребят.

Можно представить себе, с каким тяжелым чувством расставались мы с малышами, особенно их мать — маленькая хрупкая женщина с черными заплаканными глазами и большой мужественной душой.

Договор у нас был заключен на полтора года. Два лета и одну зиму должны были мы провести на Колыме, прежде чем выехать в отпуск или уволиться из экспедиции. Фактически мы на полтора года были полностью или почти полностью оторваны от детей, поскольку в то время, связь с этим далеким, заброшенным краем практически отсутствовала.

В 1931 году путь на Колыму был сложным и длительным. До Владивостока надо было ехать поездом, затем пароходом до бухты Нагаева, а дальше… дальше как придется…

Я ехал в качестве начальника полевой партии, моя жена — коллектором.

В середине мая мы покинули Москву. Транссибирский поезд Москва — Владивосток медленно отошел от Ярославского вокзала.

Ехали дружной, веселой компанией: экспедиция почти полностью состояла из молодежи, преимущественно из ленинградцев.

На эту шумную ораву с неодобрением взирал официальный руководитель экспедиции К. М. Шур. Этот низенький щуплый человек в очках, с птичьим носиком на невыразительном лице был типичным администратором-бюрократом, который «на старости лет» (ему было под пятьдесят) решил, как он выражался, предпринять «небольшую авантюру»: возглавить Колымскую базу ГГРУ (Главного геологоразведочного управления) — так официально называлась наша экспедиция. Билибин ехал в качестве технического руководителя.