Как только народ стал хозяином культурных ценностей, сразу же изменилось отношение и к цирку. До революции большинство буржуазной интеллигенции рассматривало цирк как нечто «второсортное», стоящее «вне искусства».
В театральном отделе Наркомпроса активно действовала секция цирка. Перестройке цирка помогал сам нарком Луначарский. Часто бывая в Наркомпросе, я знал о горячих спорах вокруг реформы цирка. Чувствовалось, что обычная французская борьба уже не может быть «гвоздем программы» циркового представления. Народ жаждал яркого зрелища, которое перекликалось бы с духом героического времени. И, как бы отвечая на эти запросы, я решил приложить свои силы в цирке.
Написал сценарий для циркового представления «Самсон-победитель». Это было в том же 1920 году. Теперь Самсон представлялся мне разорвавшим цепи рабства.
Анатолий Васильевич Луначарский сразу же одобрил начинание, и яс рвением взялся за работу. В моей студии на Пресне собрались борцы-профессионалы. От того, как атлеты поймут меня, зависел успех задуманного.
Многие в секции цирка отнеслись к моей затее недоверчиво, возражали против символики, говорили, что я ставлю перед борцами немыслимую задачу, так как они далеки от искусства и не смогут изображать скульптурные статуи.
Я должен был разрешить одновременно много задач, являясь как автором сценария, так и его постановщиком и художником. Меня даже зачислили тогда в общество драматических писателей. Но прежде всего и в этой работе я оставался скульптором.
Цирковые артисты стали моими частыми гостями. В мастерской на Пресне проходили десятки репетиций. На вращающихся постаментах позировали борцы, выполняя роль своеобразной «живой глины». Они стояли передо мной, играя могучей мускулатурой.
Роль Самсона исполнял борец Ярчук (Ярош). Как рельефно, колоссальными пластами, по всему его телу лежали мышцы! Какие могучие икры ног и чудесные бицепсы! Как хороши были его спина и саженная грудь! Я искал наиболее красивые, впечатляющие пластические ракурсы, стремясь создать картины поэтические и одновременно исполненные подлинного драматизма.
Роль Далилы должна была исполнять юная цирковая наездница. В массовых сценах принимали участие молодые артисты цирка.
Работали мы дружно. Цирковые актеры полюбились мне как скромные, трудовые люди, преданные своему искусству, способные к самой напряженной работе. Меня поразила особая «мускульная» память борцов. То, что было найдено на репетициях, запоминалось ими без всяких записей. Каждый раз они точно воспроизводили задуманный рисунок.
Тут же, в моей мастерской, создавались костюмы, бутафория, парики, декорации и специальное красочное оформление фасада цирка. В этой работе на правах помощников-соавторов участвовали Иван Иванович Бедняков, художник Василий Иванович Денисов и его сын Володя, студентки университета Маргарита Воронцова и Ольга Овчинникова. В качестве «сочувствующих» в студии на репетициях часто присутствовали поэты Сергей Есенин, Вячеслав Иванов, Иван Рукавишников, художники Кончаловский, Машков, Якулов.
Помню генеральную репетицию в моей скульптурной мастерской на Пресне. Собрались все «сочувствующие», пришел и Анатолий Васильевич Луначарский.
С молниеносной быстротой Луначарский опубликовал в «Вестнике театра» отклик на увиденное. Он писал: «Один из лучших скульпторов России, тов. Коненков, предложил еще к Октябрьским праздникам, что, к сожалению, оказалось неосуществимым, дать для цирка серию живых статуй, так сказать, слепленных из настоящих живых человеческих тел — частью неподвижных, частью монументально двигающихся — и иллюстрирующих собой миф о Самсоне.
Миф о Самсоне — один из чудеснейших в сокровищнице народной поэзии. Титан, защищающий свободу своего народа, побежденный женским коварством, униженный и ослепленный, находящий в себе силы для того, чтобы разорвать свои цепи и победить, — это одна из вечных песен борьбы за свободу. Как известно, мифом этим окутаны солнечные явления — вечная борьба света и тьмы.
Я присутствовал на генеральной репетиции этих групп и должен сказать, что передо мной предстало одно из самых удивительных зрелищ, какие мне до сих пор удалось видеть.
Конечно, при постановке этих групп в цирке дело несколько изменится отчасти к лучшему, ибо репетиция происходила в студии Коненкова при неблагоприятных условиях, но, с другой стороны, в огромном зале цирка зрелище может выглядеть мельче, пластические действия ускользнут. Но не предрешая того психологического веса, который будет иметь измененное в смысле обстановки зрелище, я должен сказать, что то, что я видел, было прекрасно.
Такой чисто цирковой элемент, как силачи и борцы, нашел здесь свое неожиданное прекрасное применение. Я, по правде сказать, никогда не думал, что эти люди, в данном случае артисты Ярош, Урс, Пафнутьев и Быстров, смогут быть так покорны воле художника, чтобы сделать свои тела гибкими, как глина, или словно высеченные резцом ваятеля. Сами по себе тела эти благородно развиты и в талантливых постановках Коненкова доставляют настоящее восхищение взору.
Но рядом с замечательным пластическим достоинством, замечательной игрой мускулов, интересных ракурсов, одним словом, чисто скульптурных достоинств, нельзя не отметить достоинств драматических и поэтических. Работа произведена громадная...
Я не знаю точно, когда сможем мы открыть второй цирк, ибо вопрос этот связан с вопросом топливным и другими тяжелыми сторонами нашего театрального быта, но я от души желаю, чтобы этот спектакль скорей был представлен массам.
Вращающиеся скульптуры эти мыслимы главным образом в цирке. Это есть настоящий цирковой номер, но номер того цирка, о котором мы можем мечтать, цирка исключительно благородной красоты, умеющего непосредственно связать физическое совершенство человека с глубоким внутренним содержанием».
Все мы очень волновались, пытаясь представить, как будут выглядеть живые картины, когда мы перенесем их на манеж, под купол цирка.
В день премьеры цирк на Цветном бульваре был переполнен. Зазвучали фанфары, и началось представление. Оно состояло из девяти картин.
Лучи прожектора вырвали из темноты монументальную, точно выточенную из слоновой кости фигуру Самсона. Постамент начал вращаться. В тишине звучали слова текста и музыка. Зрители, не отрываясь, следили за тем, как Самсон, борясь с врагами, побивал их ослиной челюстью, как бессильны были они связать героя, как коварная Далила, обольщая доверчивого Титана, усыпила его; по-настоящему волновались зрители, когда насильники-филистимляне, глумясь над ослепленным Самсоном, сковали его цепями. И вот настал момент наивысшего напряжения: Самсон, напрягая богатырские мускулы, под ликующие звуки труб разрывает гремящие цепи. Эта последняя, заключительная сцена восторженно воспринималась революционным зрителем как апофеоз победы.
И сейчас, по прошествии стольких лет, мне дороги воспоминания о том, как горячо приняли москвичи мою скульптурно-цирковую сюиту.
После премьеры Анатолий Васильевич Луначарский собрал всех участников постановки, от всей души поздравил нас с успехом и увлекательно говорил о новых путях старейшего искусства — цирка.
Впоследствии «Самсон-победитель» долгое время шел на арене Второго Государственного цирка (бывший цирк Никитиных), где в роли Самсона успешно выступал народный богатырь, мой земляк борец Титов. Из Москвы пантомима «Самсон» была перенесена в Государственный цирк города Тулы.
Воспоминания о работе для цирка мне чрезвычайно дороги. Это было время самых благородных романтических порывов во имя утверждения нового искусства победившего народа.
...Первые годы революции.
Славное боевое время. Было трудно, но дух грядущей победы постоянно витал над нами. Священные порывы души, напряженный труд, энергия, скупо поддерживаемая мизерными пайками,— все, все безвозмездно отдавали мы делу революции.
Посмотрите, сколько сделано, сколько написано Лениным! Это действительно титанический труд. Да, люди, ставшие во главе революционного народа России, были титанами. Но их отличала от легендарных прототипов античности высокая человечность.
В ту пору я познакомился с Николаем Ильичом Подвойским. Это был человек честный, прямой, доступный массам. Обаятельный человек. Ко мне он относился очень хорошо, с огромным доверием. Подвойский руководил Всевобучем и был увлечен идеей строительства стадиона на Воробьевых горах. Однажды он приехал ко мне на Пресню и прямо с порога, едва поздоровавшись, добродушно приказал:
— Подписывайтесь!
— Под чем?
Передо мной тут же был развернут эскизный проект стадиона.
— Что есть, под тем и подписывайтесь.
Конечно, я исполнил дружескую просьбу Николая Ильича. Болыше того, он так меня разагитировал, что я вместе с ним долгое время «пробивал» и согласовывал в разных учреждениях этот проект.
Свободное копирование
