Успешно вернув в естественные условия обитания Эльсу и Пиппу и увидев, как они успешно продолжают свой род, я хотела повторить такой же эксперимент с леопардами, которые пользуются славой самых опасных и самых умных из африканских животных. Леопарды — ночные, ловкие и неуловимые животные, — несомненно, трудны для изучения, но я не могла устоять против искушения сделать такую попытку. Поэтому, когда директор национальных парков Кении предложил мне двух маленьких леопардов, я тотчас же отправилась за ними в Найроби. Хорошо, что помощник Джорджа Тони Баксендейл через час последовал за мной. Поднимаясь вверх по склону, круто обрывающемуся к реке, я миновала поворот и вдруг увидела двух африканцев: взявшись за руки, они шли по самой середине дороги. Я сигналила им, но они не обратили на это никакого внимания, и в конце концов мне пришлось объезжать их. В этот момент тормоза отказали, лендровер занесло, он с силой ударился о дорожный столб и покатился вниз по крутому откосу.
Очнулась я на осколках стекла, машина лежала на середине откоса, а африканец, который ехал со мной, сидел рядом, держась за голову. Судя по положению машины, она, должно быть, летела кувырком вниз по склону. К нашему счастью, ее остановили кусты, не дав ей скатиться в реку. К моему великому облегчению, у африканца была только слегка порезана голова. Я же была покрыта большими синяками, а когда посмотрела на свою правую руку, то увидела сплошное месиво из крови и земли.
Я едва сдерживалась от боли, карабкаясь вверх по склону назад к дороге, и, дойдя до нее, потеряла сознание. Через некоторое время подъехал грузовик с африканцами. Среди пассажиров был местный вождь; он залил мою руку йодом, но я не почувствовала боли и поняла, что ранение очень серьезное. Потом мне помогли забраться в грузовик, но еще до того, как мы отправились в ближайшую амбулаторию, Тони Баксендейл догнал нас. Он помог мне пересесть в свою машину и попросил вождя побыть у места происшествия до появления полиции, которой предстояло расследовать этот инцидент.
Затем мы проехали сто тридцать километров до ближайшей больницы в Эмбу. Дорога была в выбоинах, машина все время подскакивала на ухабах, и боль от ран была невыносимой, к тому же я потеряла много крови. В больнице мне продезинфицировали и перевязали раны и снабдили обезболивающими средствами. Затем мы поехали в больницу в Найроби. Мы прибыли туда около полуночи, и мой друг хирург Джеральд Невилл немедленно оперировал меня, хотя в тот момент он мог только пересадить кожу с ноги на тыльную сторону руки. Мне сказали, что нужно ждать шесть месяцев, прежде чем можно будет начать приводить в порядок сухожилия и кости. У меня всегда была плохо развита левая рука, и потерять правую — мое главное орудие, — а с ней вместе в известной степени и свою независимость было ужасно. Вскоре до моего сознания дошло, что, если моя рука не будет полностью восстановлена, я никогда уже не смогу играть на пианино и рисовать в той манере, какую я люблю. Конечно, я очень огорчилась еще и потому, что мне пришлось отказаться от своего плана воспитания леопардов, во всяком случае в данный момент. Еще находясь в больнице, я научилась печатать левой рукой.
Свободное копирование
