В это время я получила ряд заказов на рисунки цветов, а также продала музею некоторые свои предыдущие зарисовки. Следующая поездка привела нас на сомалийскую границу, в Колбио. Здесь Джордж сильно заболел дизентерией, и я срочно отвезла его на побережье, в Малинди, где жил ближайший в этом районе доктор.
Джордж выздоровел быстро, но ему нужен был отдых, и поэтому мы приняли приглашение задержаться здесь и отпраздновать окончание поста рамадана. Меня настолько поразило великолепие традиционных одежд, которые носили по этому случаю арабы, что я попросила окружного чиновника, чтобы он нашел для меня кого-нибудь из местных жителей в качестве натурщика. Опыта писания портретов у меня тогда еще не было, и поэтому я крайне смутилась, когда на следующий день ко мне пришел ливали [1] — шейх Азан. Он был весьма уважаемым и важным лицом, поскольку был и религиозным вождем, и главным судьей арабской общины, жившей на побережье. Еще больше я встревожилась, когда услышала от него, что недавно его портрет рисовал один известный французский художник, и меня мучил вопрос, не стоит ли признаться, что я почти не умею писать портреты. Но хотя я этого и не сделала, шейх скоро сам оценил обстановку и понял, что я была совершенно неопытным человеком. Однако, будучи подлинным джентльменом, он безропотно выдержал навязанную ему пытку. Мое творение, конечно, не было шедевром, но я храню этот набросок еще и по сей день. Тогда я и не предполагала, что он станет одним из первых из семисот портретов африканцев различных племен Кении в традиционных орнаментальных украшениях и что мне предстоит провести шесть лет в отдаленных местах, чтобы создать такое рекордное число рисунков.
Из Малинди мы с Джорджем на грузовике направились в лесной массив Бони. Эта заповедная зона шириной почти в пятьдесят километров протянулась параллельно побережью от порта Ламу до сомалийской границы. Нам приходилось прокладывать путь через болотистую местность, где обитало много диких животных и процветало браконьерство. Потом мы направились в маленькую рыбачью деревушку Киунга, расположенную на побережье в нескольких километрах от границы. На следующий день после нашего приезда пошли сильные дожди, и мы застряли здесь на несколько недель. К счастью, мы захватили с собой подводные ружья и маски и поэтому смогли исследовать коралловые рифы, где я увидела еще большее разнообразие «сказочных» рыбок, чем в Порт-Судане. Зная, что, вытащенные из воды, они теряют свою радужную окраску через несколько минут, я приносила все свои принадлежности для рисования на рифы и, поместив только что пойманную рыбу в миску, быстро делала цветной набросок. Затем, уже на берегу, я делала детальный акварельный рисунок по наброскам, добиваясь точного воспроизведения оригинала. После этого мы засыпали рыбок солью и отвозили их в музеи в Найроби, где с них делали гипсовые слепки.
Восемьдесят моих рисунков приобрел муниципалитет Момбасы с намерением выставить их в будущем морском музее. Но — увы — ко времени его открытия большая часть рисунков пропала, и, таким образом, единственная коллекция рисунков коралловых рыб, написанных прямо на рифах, была безвозвратно потеряна.
Свободное копирование
