Следующую остановку мы сделали у озера Киву, где окружной чиновник дал нам охрану. Дороги у озера оказались в ряде мест перекрыты потоками лавы, на них было очень много опасных крутых поворотов.
Куда бы мы ни направлялись, перед нами всегда возникал силуэт вулкана Ньирагонго. И с наступлением темноты мы наблюдали захватывающее зрелище: над бурлящей лавой, стекающей по склонам вулкана, одно за другим поднимались красные облака. На следующем этапе пути руководство Национального парка предоставило в наше распоряжение проводника и носильщиков, чтобы помочь нам совершить восхождение на гору. Нам порекомендовали разбить лагерь метров на сто ниже края кратера, где слабее действие ядовитых сернистых паров.
Поднимаясь наверх через заросли тропического дождевого леса, я заметила много таких растений, которые не росли в Кении. Я, конечно, знала, что в Национальном парке строго запрещено рвать какие бы то ни было цветы, но не могла удержаться от соблазна сорвать и зарисовать ярко-красную орхидею (Polystachya kermesina) и Begonia wollastonii. При этом я чувствовала себя вдвойне виноватой, поскольку не только нарушила правила, но к тому же была гостем директора д-ра де Вилде. Я успокаивала свою совесть мыслью, что зарисовки могут иметь какую-то ценность для ботаников. Когда мы вернулись, я призналась в своем преступлении, на что мне вежливо, но твердо было сказано, что рисунки будут конфискованы и отправлены в Антверпен и что меня могут ожидать и другие последствия. Однако на протяжении нескольких лет никаких последствий я не дождалась, если не считать, что я получила третий том «Семенных растений в флоре Бельгийского Конго», изданный Институтом парков. В нем я увидела свои зарисовки, использованные в качестве цветных заставок; с книгой пришла также благодарственная записка от директора, в которой говорилось, каким ценным вкладом в это роскошное издание оказались мои рисунки.
Только поздно вечером мы добрались до подходящей для лагеря площадки у вершины вулкана. Мы прошли к его краю. Ветер относил дым, поднимающийся из кратера, в противоположном направлении, и поэтому все хорошо было видно. Центральная почти двухсотметровая стена кратера отвесно поднималась с плоского дна, имеющего круглое отверстие посередине, откуда поднимались темно-красные клубы пара, сгущавшиеся в мощные облака и вырывавшиеся высоко в небо. Нас оглушило неистовое клокотание лавы, кипящей где-то глубоко внизу.
Зрелище было поистине грандиозным. Мы с Джорджем сидели в полном молчании, день угас, и мерцающие огненные облака поднимались в черную бесконечность. У меня было впечатление, будто я наблюдаю нечто такое, чего человек никогда не должен видеть: недремлющие силы природы, создающие нашу планету.
Позднее мы поднялись на другой вулкан — Ньямлагиру. Несколько лет назад мы с Салли Атсат наблюдали, как он извергал лаву в озеро. Теперь его огромный кратер бездействовал, лава в нем застыла, и нам было разрешено пересечь его на свой страх и риск. Мы обнаружили, что в главном кратере находилось несколько меньших очагов извержений на различных стадиях остывания, которые были соединены между собой излившейся в разное время лавой. На пластах пемзы громоздились обломки с острыми, как, ножи краями; огромные валуны застряли между отдельными скалами, что как часовые возвышались над собранной в гармошку коркой лавы, из которой со свистом прорывались зловонные сернистые газы.
Часто под ногами я ощущала пугающую пустоту и боялась, что корка лавы не выдержит моего веса и я провалюсь в кипящий лавовый котел.
Свободное копирование
