Долгое время она искала верного человека, которому было бы можно довериться и, наконец, обрела такового в лице виолончелиста театрального оркестра, Василия Андреевича Смирнова, служившего еще у ее покойного мужа и, по-видимому, очень благонадежного.
Из музыканта он превратился в кассира и должность свою нес с похвальным рвением и удивительным усердием, хотя в его новой деятельности встречалась масса недоразумений и курьезов, благодаря его излишней суетливости и услужливости всем и каждому.
У Смирнова было два брата, которые тоже служили при театре, один в качестве ламповщика, другой — билетера. Все они были полузаиками и у каждого из них было по роковому словцу, которое вклеивалось в каждую фразу и лишало их речь понимания и смысла. У Василия Андреевича было поговоркою: «да, потому что, да», у среднего брата-билетера: «значит, значит», а у младшего: «того, этого, того». И когда, бывало, они соберутся вместе и заведут о чем-нибудь разговор, то для всякого постороннего было большим наслаждением послушать их милую беседу, впрочем, всегда оканчивающуюся, благодаря полному непониманию друг друга, жестокими ссорами.
Однажды, в бытность Смирнова кассиром, приключилось такое неприятное недоразумение с губернаторской ложей.
Шла какая-то новая пьеса с заманчивым названием. Билеты в театр брались нарасхват. В день спектакля, когда в кассе не было ни одной ложи, является некий богатый помещик, бывший в контрах с губернатором, и просит ложу. Смирнов отвечает, что все распроданы.
— Не может быть! — сомневается помещик. — Посмотрите хорошенько.
— Да, потому что, да… — затараторил Смирнов, подавая ему билетную книжку. — Если не верите, сами взгляните…
— А вот ложа! — воскликнул помещик, указывая на литерную губернаторскую.
— Да, потому что, да… эта не продажная, — это его превосходительства…
— Что за вздор! Получите за нее и кончено! Сегодня губернатор в театре не будет, потому что к нему гости из Петербурга приехали…
Услужливый Смирнов осведомился об этом у полицейского, случайно находившегося тут же. Тот ответил утвердительно, что действительно у губернатора гости. Сделав из этого вывод, что его превосходительству некогда посетить театра, Василий Андреевич с спокойной совестью вручил помещику; билет на ложу и получил с него деньги.
Вдруг, к его ужасу, перед самым спектаклем, приезжает человек от начальника края и заявляет, чтобы в ложу было приставлено два лишних стула.
— Поздно-с, объявляет ему Смирнов. — Ложа его превосходительства продана…
— Как так?
— Думали, что они не будут… Да, потому что, да…
Посланный удаляется и через четверть часа перед кассой появляется внушительная фигура чиновника по особым поручениям.
— Как смели продать губернаторскую ложу?
— Да, потому что, да…
— Это еще что за новость!
— Да, потому что, да…
— Кому продана?
— Да, потому что, да… — забормотал совсем растерявшийся Смирнов.
На этот громкий разговор прибежали оба брата Смирнова. Чиновник к ним:
— Что это у вас тут за сумасшедший посажен? Заладил «дакать» и ничего от него не добиться…
— Значит, значит… это брат… значит, значит…
— Что такое? Все вы языка лишены, что ли?
Младший брат хотел поправить старших и часто заговорил:
— Того, этого, того… они заи-и-икаются… того, этого, того…
— Да это сумасшедший дом, а не театр! — с ужасом воскликнул чиновник, быстро удаляясь от кассы.
Так губернатору и не пришлось в этот день побывать в театре, а помещик с торжествующим видом восседал в его ложе. Этот случай еще более обострил их отношения, и без того незавидные, а мне пришлось выслушать гневный выговор от его превосходительства.
Свободное копирование
