-100-

Александр
 

30 января 1887, Петербург

Антон Палч!

Так как ты -- человек мнительный и двулично вольнодумствующий, то я прилагаю тебе при сем счет, как я распорядился твоими деньгами.

Из ред. "Петербургской газеты" беспрекословно уплочено 133 р. 32 к

Из конт. "Нового времени" выдано за "Врагов"[1] 85 р. 68 к.

Итого 219 00 Из них внесено в редакцию несуществующего и едва ли имеющего выйти когда-либо в свет "Солнца" 3 р.

Переведно всего 216 р. ровно

У меня твоих денег не только не осталось и не утаено, но даже я все издержки принял на собственный счет, что ты можешь видеть из прилагаемых квитанций. Поступил я так потому, что честь для меня дороже всего: я не обедняю, но про меня нельзя будет сказать, что я воспользовался случаем затратить чужую копейку. Извозчику я тоже платил из собственного кармана, но этого я тоже не считаю: Бог с ним.... Притом же ты в последнем письме жаловался на нужду. А мой характер ты знаешь: лучше пускай дети без штанов ходють, а брата я всегда облагодетельствую и никогда об этом не помяну.

Теперь ты не приложил доверенности в "Новое время" на получение твоих денег, и мне приходилось беспокоить Коломнина. Он советует тебе выслать в контору распоряжение раз навсегда, что ты от родственности со мною не отрекаешься и доверяешь мне получать гонорар для перевода тебе. Это всех сразу избавит от хлопот.

Буйлов "болен" и давно к исполнению обязанностей не является. Поэтому впредь пиши мне доверенности без адреса и поименования Буйлова. "Петербургская газета" находит, что передавать твои деньги мне для нее удобнее, чем посылать по почте: расхода меньше. Это тоже прими во внимание. Завтра тебе высылают из "Осколков". В конторе Волкова объяснили мне, что переводы денег избавляют контору от перевозки артельщиком накопившихся сумм, и мы, стало быть, косвенно облегчаем ее операции.

Сегодня выпущены Сувориным 1 р. 50-копеечные сочинения Пушкина. Магазин берут приступом. Давка, толкотня и служащие без рук: столпотворение. Кассирша даже разрешилась от бремени, не будучи беременной.

Осколочные дамы тебе кланяются, а "бархатные глазки" особо прибавили: "и от меня тоже", что я и исполняю. По правде сказать, надоели они мне: Анна Ивановна вечно ревет о том, что "дядя Митяй" наврал на нее в фельетоне, желая ругнуть Лейкина. Ревет она на тему, что подумает об ней после этого Николай Александрович. При подписке роняет слезы на квитанции. Голике утешал сначала, а потом плюнул и ушел. Начались новые слезы: "Что мне делать: теперь Роман Романович обиделся?!" Приходишь к ним, точно в дом, откуда только что вынесли покойника.

Если ты в самом деле вздумаешь на 2-й неделе побывать в Питере, то, надеюсь, побываешь и у меня и откушаешь хлеба-соли. Кабинет у меня так хорошо изолирован от прочей квартиры, что ни плача детей, ни вообще возгласов не слышно: спать можно спокойно. Конка под боком. Если не побрезгаешь тем ничтожно малым, что я смогу предложить тебе,-- премного одолжишь.

Вчера я послал тебе большое письмо, а на сегодня еще материала не накопилось. Поэтому excusez du peu {Здесь: извините, что так немного (фр.).}.

Относительно дядькиной медали только и можно развести руками и сказать: "Как это так Шестаков распорядился?"[2] А все же ему орден не иметь: это не то, что Ивану,-- тот рано ли, поздно ли получит, и хоть за день до упразднения чинов и капитула, а все-таки наденет.

Пребывай в здравии и пиши как можно лучше, чтобы мне не хлопать за тебя глазами.

Твой А.Чехов.

Насчет "Солнца" вы с Иваном, кажется, оба сели в лужу, и ваши денежки -- тю-тю. Во-первых, собственно "Солнца" не будет, а будет что-то в роде "Весны" или чего-нибудь подобного.

Название будто бы запретило Гл. упр. по дел. печати. Подписки почти нет. Начали, как водится, с No 1000, и вы -- сороковые, значит: тут не очень пообедаешь. Выйдет в свет неизвестно когда. Дадите, пожалуйста, потом почитать.

Сродникам поклоны.