-85-

Александр
 

10 июля 1886, Москва, Живодерка

Медик!

На твое имя получена почтовая повестка на 100 руб. Деньги лежат в почтовом отделе Якиманского района. Будучи великим чэ-ком на малые дела, я придумал следующее: получить за тебя деньги и полностью переслать тебе в Воскресенск, чтобы избавить тебя от напрасной поездки в Москву. Для этого я отправился на совет нечестивых, т.е. к Левинскому, и сообщил ему свой план, достойный Гейнима. Опираясь на то, что ты "А.Чехов" и я тоже "А.Чехов" и что почтамту это все равно, он с удовольствием заверит мою подпись вместо твоей. Дело только за твоим согласием. Требуется, чтобы ты написал мне письмо (жид осторожен! Поклон Левитану), разрешающее подлог подписей. Если план Гейнима не противоречит желаниям гения, то напиши мне, но так, чтобы я мог показать твое письмо Левинскому. Левинский, жидовствуя и без всякой надобности крепко пожимая мою руку, тоном тайного советника (у него были разные просители в это время) рекомендовал мне сообщить тебе, что добрые знакомые так не поступают: ты пишешь в "Осколки", в "Новое время" и т.д.-- и ни одной строки в "Будильник". Ты у него один "если не из лучших, то по крайней мере -- из дорогих сотрудников". Вообще же он тебе когда-то оказал какую-то любезность и ждет от тебя тоже любезности. Относительно Николая он положительно свирепствует. По его словам, Николай 6 месяцев тому назад взял у него темы (не просили, а сам назвался!) и рисует во все журналы, кроме "Будильника". Благо, что хоть тем-то не украл. Опять-таки,-- так хорошие знакомые не поступают. Снисходя (при публике в зале) к слабостям художника, он все-таки ждет, что если не рисунки, то хоть самые темы будут ему возвращены, так как они -- плод сильной мозговой работы. Арнольдиха растолстела. Курепин на своем лице носит изображение бидешки (женского подмывательного инструмента), молчит бездонно и своим молчанием продолжает вселять священный ужас в дураков. В "Сатирическом листке" я, к удивлению, наткнулся на свое произведение, перепечатанное из "Будильника" -- "Карл и Эмилия". Умница Липскеров, да и автору приятно. Тебя, Антоша, не перепечатают, потому что ты -- не гейним! Ндас!..

Далее. Отец вздумал в Москве, сидя у стола в гостиной, отчитывать меня за то, что я будто бы нанял помещение-избу для семьи в Никулине. Этого не было. Я избы не нанимал, да и не мог бы ее нанять после нашей беседы при переходе через лавы. Я, путешествуя в Воскресенск, заходил в избу пить молоко, болтал, но никакого найма не делал. Можешь быть покоен: все -- не более как сплетня.

Сообщу кстати курьез, от которого меня тошнит, мутит и в груди шевелится легонькая струнка чего-то совестливого. Вообрази себе, что после ужина я наяриваю "мать моих детей" во весь свой лошадиный penis. Отец в это время читал свой "Правильник" и вдруг вздумал войти со свечою узнать, заперты ли окна. Можешь себе представить мое положение! Одна картина стоит кисти десяти Левитанов и проповедей ста тысяч Байдаковых. Но фатер не смутился. Он степенно подошел к окну, запер его, будто ничего не заметил, догадался потушить свечу и вышел впотьмах. Мне показалось даже, что он помолился на икону, но утверждать это не смею. Наутро мы встретились как ни в чем не бывало, но воспоминание о вчерашней ночи было для нас обоих написано на дверях, на окнах, на столах, на полу, словом,-- повсюду! Да не случится с тобой подобных историй. Поклоны.

Твой А.Чехов.