ГЛАВА IV.  

Отец мой отправляется в Лион. — Арест офицеров Королевско-Польского полка. — Мы поселяемся в предместье Вез. — Отец принужден бежать. —  Убийства 9 сентября 1792 г. по случаю прохода марсельцев.

Тотчас по выходе из тюрьмы, отца моего принудили удалиться. Ему дано было три дня, чтобы привести свои дела в порядок и оставить Мулен. Находили, что его присутствие могло нарушить спокойствие города.

Так как народ выражал неудовольствие по случаю его освобождения, то стража, данная ему для охраны, была удвоена. Не дождавшись даже положенных трех дней, им отправились в свое поместье Эшероль, находившееся в двадцати верстах от Мулена, где отец надеялся дождаться своих вещей и составить план путешествия; но едва успели мы приехать на место, как вслед за нами прибыли некоторые из наших друзей, чтобы предупредить нас о господствовавшем брожении в народе. Собирались многочисленных толпы; говорили о том, что нужно идти на Эшероль, сжечь замок и снова овладеть узником, которого вырвали у них. Так как нельзя было предвидеть последствий этого движения, то осторожность требовала не дожидаться его. Но куда даваться? Теперь уже не могло быть и речи о поездке в Париже, потому что пришлось бы ехать чрез Мулен. Отец мой остановился в Лионе и немедля отправился в путь, в повозки, со своим фермером Аликсом, который сел рядом с ним. Под вечер они проезжали через маленький городок Варен; настроение здесь было неблагонадежное и отец лег вдоль повозки; Аликс прикрыл его своей шинелью и, выдвинувшись нисколько вперед, благодаря своей полноте и толстому пальто мог легко скрыть отца от любопытных взоров. Он имел вид, будто едет один; отвечал непринужденно на вопросы, с которыми обращались к нему, и так как все уже привыкли, что он во всякое время проезжал здесь по своим делам, то его не задержали.

Отец мой благополучно прибыл к тому самому Ноальи, которому он спас жизнь, и был принят с признательностью, на которую имел полное право, но которая не всегда встречается. Мы догнали его здесь на другой день, но, боясь компрометировать Ноальи своим пребыванием, отправились в город Роан, где отцу пришлось прожить некоторое время в ожидании важных бумаг, которые он не успел захватить с собою последствие быстрого отъезда. Пребывание в этом городе было не безопасно, по близости его от Мулена, но мы не знали еще, куда нам направиться; беспорядки, обнаружившиеся со всех сторон, заставляли отца колебаться в выборе пути, потому что от этого решения зависала наша безопасность. Общее брожение росло с часу на час; ходила молва о трагических событиях. Кровь уже лилась в Париже; глухие, отдаленные слухи доходили до нас, не разрешая наших недоумений. Опасность чувствовалась повсюду, гроза гремела уже у нас над головой; почва колебалась под нами. Куда бежать? Едва отец приехал в Роан, как несколько офицеров Пантьеврского полка, стоявшего гарнизоном в этом городе, явились к нему. Настоящие невзгоды и те, что еще готовило впереди будущее, занимали все умы. Все совещались между собой о трудных обстоятельствах времени. Во многих полках офицеры были убиты солдатами; те, которые явились к моему отцу, ожидали и себе подобной же участи. "Новые принципы подкапывают в основании дисциплину", говорил один из них, Нетанкур. "Всякое повиновение исчезает и нам не остается другого убежища, как Кобленц". Таким образом, все наталкивало на эмиграцию.