1 августа 1927 г. мама послала отцу открытку с видом Ессентуков. В ней нет ничего, кроме строфы из стихотворения Ахматовой “Милому”, написанной характерным маминым почерком с наклоном справа налево:
Голубя ко мне не присылай,
Писем беспокойных не пиши,
Ветром мартовским в лицо не вей.
Я вошла вчера в зеленый рай,
Где покой для тела и души
Под шатром тенистых тополей.
Эра.
Следующая открытка с изображением Ленинградского Государственного Академического Драматического театра датирована 4 сентября 1927 г.:
“Доехала благополучно, ночь, правда, почти не спала, но чувствую себя очень бодро. Друзей своих нашла, жить буду у них. О приезде сообщу, как условились. Эра. Васильевский Остров, 2 линия, 17/27”.
5 января 1928 г. мама писала:
“С Новым годом и с лучшими пожеланиями!
Горячо поздравляю Вас, Ися. Спасибо за память, за внимание. Полгода пробежали быстро и стремительно. Страшно занята. Перегрузилась всяческой работой, разбросалась страшно, результатов же видно что-то очень немного.
Как Вы, как Ваши занятия, работа? Что делаете, что думаете?
Наши все присоединяются ко мне, поздравляют Вас и шлют Вам свои приветы. Эра”.
В открытке от 14 сентября 1928 г. мама писала:
“Сегодня отослала Вам письмо. На мое настроение не обращайте, конечно, внимания. – Жизнь властно притягивает к себе и, правда, часто не чутко и болезненно, но правильно заставляет как-то на нее реагировать. И кажущаяся отдельность становится нераздельностью, как только встает необходимость борьбы не за себя. Так за близких, не за близких – так за далеких. Может быть, к лучшему? Пишите, Ися. Нечего говорить, конечно, о том, что вся Ваша жизнь меня всегда очень интересует, независимо ни от каких внешних или внутренних обстоятельств. Эра”.
Маме 22 года, и она пытается заинтересовать отца многозначительными недомолвками, намеками, иногда философствует. Что это – свойство характера или запоздалые отголоски декадентства?
17 сентября 1929 г. мама отправила папе открытку с эпиграфом из “Фантазии” Фета, цитируя по памяти и допустив одну неточность:
“Миг один и нет волшебной сказки,
И душа опять полна возможным”.
“Милый Ися! Попрощалась с природой и вернулась снова к общению с жизнью. С большой грустью вхожу опять в свою прежнюю колею, и так этого не хочется! В Баку все так же, общий тонус только подавленный. Кругом все разрушают, всех снимают с работ и заменяют партийцами. Я начала свои занятия и беру уроки немецкого. Хотела посещать в этом году историю искусств у Зуммера, но, к сожалению, опоздала, так как он остался в Харькове и лекции его переданы Фридолину (?), а его я по некоторым обстоятельствам не могу видеть. Думаю, что в этом году у меня времени будет больше, и я смогу заполнять свои большие пробелы. Читаю сейчас Мишле – “Ведьма”, рекомендованную Вами, и получаю большое удовольствие. Была у меня Лиля “с визитом” и очень рассмешила меня, рассказывая мне о Вас и о Жене, - о чем Вы в силу своей порядочности умалчивали. Что сейчас делаете, устроились ли со службой? Как чувствует себя Ваш папа и все ли у Вас дома благополучно? Скучаю без Ваших писем. Эра. У Вас, вероятно, уже осень и под ногами шелестят листья? Привет Танечке”.
6 января 1930 г. мама написала на открытке с репродукцией “Лунной ночи” Крамского:
Письмо …И.П.
Когда приду к тебе, усталый и больной,
К твоей душе – нетронутой и светлой,
Когда мучительной и ноющей тоской –
И мыслями, и чувствами с тобой –
Я буду весь, как саваном, одетый,
Не отгони меня и снова повтори
В моей душе затихнувшие ласки.
Надолго ли, на время, но верни,
Когда-то яркие, несбыточные сказки.
И дай поверить снова в голубой
Мне раз приснившийся и вновь неповторимый
Тот призрак счастья трепетно-живой,
Теперь умчавшийся, как день невозвратимый.
Когда приду, усталый и больной –
С душой измученной и жаждущей объятья,
Дай преклонить колени пред тобой,
Как перед образом лучистого распятья.
Э.Е.
Баку. 6.1.30”.
Думаю, все, что писала мама – свое и чужое - звучало для влюбленного, как музыка сфер. Откликов папы на такие послания не сохранилось, но я почти уверена, что если он, знаток поэзии и искусства, и не восторгался ими, то относился к ним снисходительно. Ясно одно: провинциальные претензии девушки его не смущали. Возможно, влюбленный и не замечал их.
Свободное копирование
