Нина Иванова
Не помню, зачем меня послали в Железцово, и я разговорилась с хозяйкой дома старухой-помещицей, которую мы звали «графиней Ниной». Она казалась мне женщиной из другого мира. Она всегда сидела на веранде в кашемировом платье. Платью, наверное, было сто лет. С «графиней Ниной» связывалась какая-то тайна, легенда: живая помещица, которую обслуживала ворчливая тетя Катя, ее крепостная крестьянка, тоже совсем старая. «Графиня» рассказывала, что ей здесь принадлежала большая усадьба с яблоневым садом. Был муж, с которым она ездила в Париж, откуда они привезли много красивых вещей, но от них ничего не осталось. Я спросила:
— Ведь была революция. Почему же крестьяне вас не тронули? Она ответила:
— Это у вас была революция, а у нас все было тихо и спокойно. Я хорошо относилась к крестьянам, и никто нас не трогал. В саду было много цветов, много сирени, — добавила она. — А теперь… — и махнула рукой.
— А муж ваш где?
— Муж после революции уехал в Париж, забрал все мои драгоценности, а я так и осталась здесь одна, пирожок ни с чем…
На меня произвела впечатление ее интеллигентная речь и то, что она ни о чем не сожалеет. Пенсии у нее, конечно, никакой не было, питались обе старухи с огородика, который возделывала тетя Катя. Была у них коза, да иногда старые крестьяне что-то по доброте душевной подкидывали — то молочка кринку, то картошки мерку.
Когда она зимой умерла, сани с гробом провожала одна Катя.
Свободное копирование
