Угоры - 2

Лев Разумовский

Вот и Угоры. Деревня тянется вдоль дороги, по которой мы ехали. Перед каждым серым бревенчатым домом изгородь из жердей. За ней огороды. Крестьяне смотрят на нас доброжелательно и с любопытством. Наш приезд — большое событие для захолустной деревни. За поворотом дороги посреди большой зеленой поляны стоит высокая розовая церковь с куполом и колокольней.

Белые пилястры обрамляют окна на обоих этажах церкви.

Суматоха. Работают все сотрудники детского дома. Весь объемистый груз постепенно втаскивается в открытые полуциркульные церковные двери. На нижнем этаже от входа до полукруглого алтаря с тремя высокими окнами рядами устанавливаются железные кровати. Все старшие ребята при деле. Младшие рассыпались по поляне, радуются зеленой траве, деревьям, солнцу. Весело и радостно оттого, что закончилась утомительная дорога, что мы обрели наконец дом, в котором нам жить.

Втаскивая вместе с Женей Ватинцевым очередной ящик, я уже с паперти слышу знакомый властный высокий голос с напористыми интонациями. В притворе в окружении нескольких местных мужчин стоит Ольга Александровна и, как я понимаю, отчитывает председателя сельсовета. Рослый, грузный небритый мужик с одутловатым лицом, на голове кепка, выцветшая рубаха выбивается из брюк, стоит навытяжку перед нашим директором, хрупкой голубоглазой блондинкой, и что-то бубнит себе под нос, теряясь перед стремительным напором этой миниатюрной женщины. Есть от чего потеряться! Голос Ольги Александровны крепчает с каждой фразой, резкость слов нарастает, глаза буравят председателя.

— Вы были предупреждены заранее! Вы были обязаны подготовить помещение для ленинградского детдома! Обязаны были обеспечить горячее питание в день приезда детей! Ни того, ни другого вы не сделали! Я буду жаловаться на вас в Мантуровский райком партии! Из-за вашей халатности триста блокадных детей сегодня остались голодными! Это даже не халатность! Это преступление! Почему не подготовлена кухня?

Сельсоветчик разводит руками и пытается что-то сказать. Но Ольга Александровна перебивает его:

— Мне не оправдания нужны, а дело! Если через два часа дети не будут накормлены, партийный билет на стол положишь!

Она поворачивается спиной к обалдевшему председателю и продолжает в том же темпе:

— Мария Степановна! Я иду звонить в Мантурово. Размещайте детей пока в церкви. Роза Михайловна! К вам это тоже относится! Вера Николаевна! Четвертому отряду распаковать матрасы. … А вы что здесь стоите? — напускается она на нас с Женькой. — Взялись нести так носите, а рот нечего разевать!

Через два часа на поляну перед церковью въезжает телега с большим черным котлом. А спустя еще двадцать минут все мы, старшие и младшие, расположившись на траве или ступеньках паперти, уплетаем горячую густую манную кашу.

Галя Филимонова

Когда нас привезли в деревню, мне было четыре года. Помню вой сирен. Помню запах хлеба в поезде — запах, который разбудил меня, и я закричала от страха, что проспала хлеб, и успокоилась после того, как няня сунула мне в рот сладко пахнущий мякиш.

Помню, как мы лежали на зеленой лужайке перед деревянным домом. В доме стучали, что-то строили, а у меня перед глазами почему-то возник большой каменный дом, серое небо и дядя с фронта, весь перепоясанный ремнями, и конфеты из его рук — мне и сестре…

Помню, как в день приезда я заболела, и меня увезли в больницу.

Когда через месяц привезли обратно, весь наш дом был украшен внутри флажками, картинками и воздушными шариками. В доме было тепло и чисто. И всегда вкусно кормили.