Мемуары герцога де Навайля - 25

1654

В следующую кампанию король двинулся к Седану, где господин кардинал собирал войска для наступления на Стенэ, и когда накануне этой осады стало известно, что испанская армия приближается со стороны Артуа, вручил командование господину Фаберу. В этих обстоятельствах я испросил у короля позволения вернуться к обязанностям губернатора Бапома и немедленно отправился к месту службы. В Перонне я узнал, что враг обложил Аррас, а когда на своем пути, возле Монкорне, встретил армию господина Тюренна и маршала де Ла Ферте, то обратился к обоим военачальникам с просьбой выделить мне пять сотен драгун, чтобы поспешить на выручку. Однако мне пришлось удовольствоваться обещанием, что получу я их лишь через несколько дней, хотя я и предупреждал: эта помощь может запоздать и вряд ли сослужит большую службу, коль скоро неприятельские позиции уже наполовину подготовлены.

В Бапоме я нашел господина де Бара - командира летучего отряда, в который входила также аррасская кавалерия господина д'Эканкура. Еще не прошло и суток, как Аррас был осажден - я сказал де Бару, что если он хочет проникнуть в город, то не нужно упускать возможности сделать это грядущей ночью; я дал ему проводника из всадников моей гвардейской кавалерии, стоявшей в гарнизоне Бапома, и он благополучно вступил в Аррас; так же, с проводниками, предоставленными мной, в город с другой стороны вошел и господин де Сен-Льё.

Четыре или пять дней спустя в Бапом прибыл кавалерийский корпус во главе с господами де Кастельно и де Божё; вначале они объявили, что им велено предоставить в мое распоряжение треть своего войска, а затем показали письмо маршала де Ла Ферте, где тот извещал меня о приказе короля бросить все эти силы на оборону Арраса. Я посетовал, что за шесть дней и шесть ночей неприятель успел хорошо укрепиться на своих позициях и велик риск, что мы потерпим поражение. Войска подошли к семи утра, мы дали им отдых до полудня, а затем начали большое наступление, двинулись к позициям, защищавшимся лотарингскими частями и еще до наступления ночи остановились в виду них, позволив своим солдатам поужинать. Тем временем я отправился в близлежащую деревушку и привел оттуда троих крестьян - отца и двух сыновей: отцу предстояло быть проводником у меня, а сыновьям - у двух других военачальников. Едва спустилась ночь, мы оседлали коней для наступления на неприятельские линии. Мои войска уже прилично выдвинулись вперед, когда проводник господина де Кастельно улизнул и помчался доносить лотарингцам, что губернатор Бапома во главе кавалерийской тысячи и четырехсот драгун намерен атаковать их позиции в том месте, которое он готов указать. Из-за тягот прошедших дней в лагере врагов оставалась едва ли треть их кавалерии, но они подняли всех, кто мог сидеть в седле и преградили нам дорогу пятью кавалерийскими и пехотными линиями. Господин де Кастельно не предупредил нас о бегстве своего проводника, мы шли вперед, ничего не подозревая, как вдруг на счастье спустился такой плотный и густой туман, что оба других провожатых заблудились в пятистах шагах от неприятеля. Они сказали, что не узнают окрестностей и не знают, где именно мы находимся. Я стал расспрашивать своих гвардейцев, не обман ли это, но и те ответили, что местность им незнакома. Мы кружили всю ночь, не отходя от дороги более чем на две тысячи шагов, и на рассвете поняли, что находимся спиной к вражеским позициям. Тогда я возвратился в Бапом, а господа де Кастельно и де Божё - обратно в свой лагерь.

Королевские войска расположились в окрестностях Арраса, и я в качестве генерал-лейтенанта сначала получил назначение к маршалу де Ла Ферте, но поскольку после взятия Стенэ военная свита короля стала самой крупной составляющей во вновь сформированном армейском корпусе, переданном маршалу д'Окенкуру, мне вручили другой приказ - служить уже под его командованием. Объединенные силы господина Тюренна и маршала де Ла Ферте стояли возле Монши ле Прё, а отряды господина д'Окенкура, насчитывавшие в целом не более четырех тысяч пехоты и двух - кавалерии, - в четверти лье от неприятельских позиций, между квартирами принца [Конде] и лагерем лотарингцев. Между квартирами д'Окенкура и двух других наших командующих было целых четыре лье, и если бы не один замок на полпути, где мы разместили полторы сотни мушкетеров, сообщение было бы сильно затруднено. Я съездил в Бапом за двумя орудиями, а также лопатами и иным снаряжением для нашей маленькой армии, а по возвращении застал у нас господина Тюренна и маршала де Ла Ферте, которые убеждали д'Окенкура занять позиции близ этого замка; мне пришлось вмешаться и разъяснить, что если он поступит так, то наверняка будет разбит. Господин д'Окенкур счел мои доводы разумными и решил полностью переменить свою дислокацию, о чем и заявил обоим командующим. Раздраженные, те набросились на меня, между нами вспыхнул спор, решить который мы предоставили двору. Двор высказался в пользу плана маршала д'Окенкура, который выбрал позицию неподалеку от Сен-Элуа. Спустя две недели к нему прибыл господин Тюренн и объявил, что завтра в полночь решено атаковать вражеские позиции. Присутствовавший при этом разговоре, я удостоился многих похвал господина Тюренна.

Готовя армию к столь крупному предприятию, мы не теряли времени. Я испросил у господина д'Окенкура позволения проверить все лично, и он снова положился на меня, выказав немало доверия и признательности. Вместе с господином де Праделем, командиром [пешей] гвардии, я отправился на рекогносцировку, а когда вернулся, ко мне подошел племянник господина де Ла Саля и тихо промолвил, что должен переговорить со мной наедине. Мы отошли в сторону, и он объявил, будто бы господин де Ла Саль оскорблен, что накануне сражения я отказываю ему, генерал-лейтенанту, в положении, равном своему собственному. Я ответил: ему не стоит жаловаться - того требует разница в нашем генеральском стаже, - и привел в пример господ д'Омона и д'Окенкура, которые в битве при Ретеле не пожелали, чтобы де Кастельно и я считались наравне с ними, хотя были такими же генерал-лейтенантами, как и мы. Однако это не удовлетворило моего собеседника, и тот сказал, что его дядя намерен вызвать меня. Мне пришлось возразить: я не дерусь на дуэлях, ибо дал такой обет перед Господом и чту королевские эдикты; кроме того, я несу ответственность за службу, которая исключительно важна для короля, и если благополучно вернусь из сражения, гораздо более опасного, нежели частный поединок, полагаю, его дядя не станет досадовать, застав меня за ежедневным выполнением своих обязанностей. Каждый остался при своем, и я продолжил подготовку к завтрашнему бою. Когда смерклось, я велел нагрузить несколько возов пиками, топорами, фашинами, лопатами, а также деревянными решетками, предназначенными для перехода через окопы, приказал войскам вооружиться и отвел их в лощину поблизости от неприятельских позиций, но совершенно незаметную с той стороны. Сделав все необходимые приготовления, обычные в таких случаях, и зная горячий нрав маршала д'Окенкура, я убедил его набраться терпения и добавил: если уж королевским войскам суждено захватить вражеские позиции, то мы сделаем это первыми - пусть только позволит мне действовать так, как я задумал. Затем я объяснил причины своей уверенности. Дело в том, что по сведениям, полученным от одного пленного, захваченного накануне, нам предстояло атаковать итальянцев, наиболее слабых во всем неприятельском стане, которые в эту ночь должны были нести охрану укреплений лагеря; кроме того, я знал, что их участок прикрывает лишь лотарингская кавалерия, невысоко мной ценившаяся, - да и она могла прийти на выручку лишь по мосткам, переброшенным через протекавший в окрестностях небольшой ручей, - и поэтому заключил: следует предоставить господину Тюренну и маршалу де Ла Ферте право атаковать первыми - у тех большая объединенная армия, от которой наша удалена на целых два лье, а благодаря их натиску, который отвлечет основные силы врага, нам нетрудно будет добиться успеха в нашем предприятии. Он согласился с моими доводами и решил ждать.

Как только две другие армии перешли в наступление и до нас донесся шум битвы, мы ринулись на неприятельский лагерь. Сержанты гвардии, руководившие штурмом, запнулись на линии окопов, вместо того, чтобы штурмовать ров, где было безопаснее. Я спрыгнул с коня и указал им то направление, которое избрал для атаки. Они бросились вперед, увлекая за собой солдат, - мы не встретили никакого сопротивления. Я велел занять линию укреплений, оставленную противником, отогнать огнем три или четыре вражеских эскадрона, остававшихся за нею, а затем, благодаря действиям саперов, ввел туда пятнадцать своих эскадронов и пять батальонов пехоты. Наши войска закрепились на неприятельских позициях на целый час раньше, чем остальные, которых то и дело отбрасывали назад. Я не буду продолжать свой рассказ об этом сражении: известно, что оно завершилось нашей победой, хотя о ней вспоминают меньше, чем следовало бы, а воздавая справедливость некоторым офицерам, которым принадлежит честь этой победы, рискуешь навлечь на них осуждение. Впрочем, и это касается большинства великих событий, слава нередко достается тем, кто способен интереснее о них рассказать.

Приблизительно в то же время я получил известие о кончине отца, которому ее величество оказала честь, возведя в достоинство герцога и пэра. Милость сия, которая была для меня тем более дорога, что свидетельствовала о благоволении королевы и о ее участии в моей судьбе, впоследствии доставила мне множество хлопот. Казалось бы, господин кардинал, памятуя о моей верной службе королю, но, главное, ему самому, будет рад сохранить эти титулы за мной, однако он устроил мне столько проволочек и сложностей, что я уже подумывал, как бы с ним порвать. Как бы то ни было, дело благополучно решилось, и в конце концов я получил желаемое.

Примечания:

1654

Стенэ - город в прежнем Лотарингском герцогстве, современный французский департамент Мёз; перешел к Франции по договору о возврате владений герцогу Лотарингскому. Осада Стенэ, тщетно оборонявшегося кондеянцами и завершившаяся 6 августа 1654 г., стала первым военным предприятем, в котором принял личное участие юный Людовик XIV; по его распоряжению городские укрепления были срыты.

...враг обложил Аррас... - Испания, на службу которой после поражения Фронды перешел принц Конде, стремилась вернуть себе занятые Францией области в Испанских Нидерландах. В августе 1654 г. Конде, потерпевший до этого несколько поражений в Шампани и Лотарингии, рассчитывал соединиться с испанскими войсками под Аррасом, чтобы выбить французов из этой мощной крепости и, обеспечив себе тылы, двинуться затем в Артуа. Чтобы воспрепятствовать этому, следовало не допустить соединения сил Конде (два французских и два лотарингских полка) с испанской армией под командованием эрцгерцога Леопольда Вильгельма. Три французских армии (Тюренна, маршалов Фабера и де Ла Ферте) подошли на выручку гарнизону Арраса. Их решительные действия 23-25 августа вынудили испанцев, а затем и Конде отступить.

Монкорне - город в Пикардии на р. Серр, современный французский департамент Эн.

Господин д'Эканкур - Даниэль де Монморанси, сеньор д'Эканкур (ум. после 1666 г.), был капитаном в полку Шуленберга, ансэнем в жандармской гвардейской роте Сойекура, капитаном в шеволежерном полку де Ла Ферте, полковником одного кавалерийского полка, затем полевым маршалом и генерал-лейтенантом.

Господин де Сен-Льё - командир полка, носившего его имя. В битве при Дюнкерке (1658 г.) командовал бригадой.

Монши ле Прё - деревня в Пикардии (современный французский депатамент Па-де-Кале).

Сен-Элуа, Мон-Сен-Элуа - селение в Пикардии (современный французский департамент Па-де-Кале).

Господин де Ла Саль - Луи Кайебо, маркиз де Ла Саль, су-лейтенант королевских жандармов, получил чин генерал-лейтенанта 10 июля 1652 г.

...оно завершилось нашей победой... - 25 августа 1654 г.

... кто способен интереснее о них рассказать. - La Gazette (2 сентября 1654 г.), рассказывая об освобождении Арраса от осады, упоминает Навайля лишь в двух коротких строках: "Герцог де Навайль, состоявший под командованием маршала д'Окенкура и возглавлявший военную свиту короля, успешно действовал при взятии Сен-Поля". Вместе с тем, участие Навайля в этой кампании представляется довольно значительным, если судить по упоминанию его заслуг в королевском патенте 1660 г. на возведение владения Ла Валетт в статус герцогства-пэрства. Непонятно почему Навайль не упоминает здесь о визите короля в Бапом: "В последний день прошедшего месяца их величества, возращаясь из-под Арраса, навестили герцога де Навайля, нашего губернатора, оказавшего им самый лучший прием, какой только могли позволить состояние здешних краев и то непродолжительное время, в течение которого проходила встреча" (La Gazette, 5 сентября 1654 г.).

...оказала честь, возведя в достоинство герцога и пэра. - Достоинство пэра было связано с титулом герцога де Лаведана (патент от 12 декабря 1650 г.).

...в конце концов я получил желаемое. - Действительно, в 1654 г. в пользу Навайля подтвердили право на герцогство-пэрство Лаведан, но в 1660 г. он перенес этот статус на владение Ла Валетт, купленное у герцога д'Эпернона, которое затем, по своему родовому имени, переименовал в Монто.