Со штопанием прорех мы покончили только девятнадцатого и в 7 часов вечера покинули последний родной берег.
Уходили уже в сгущающейся мгле. Неожиданно ее прорезала яркая вспышка. То был последний привет с родины. Военно-гидрографическое судно «Соломбала» подходило к маяку, оттуда донесся гулом по морю пушечный салют, взлетели к небу ракеты. Луч прожектора как солнцем залил паруса «Фоки», и замигал сигнальный фонарь: «Счастливого плавания и достижений».
А «Фока» забирал ветер в паруса и, лениво пересаживаясь с бока на бок, весело постукивал машиной. Гасли огни «Соломбалы», только маяк каждые две секунды приподнимал еще свое ленивое веко. Погас и он. Одно широкое море лежало пред нами.
Однообразно океанское плавание. Все три дня — до Новой Земли ровно тянул попутный зюйд-вест, ясная погода стояла постоянно. Волнения сумбурных месяцев и дней перед отъездом как-то удивительно быстро отошли назад, — все казалось далеко ушедшим, так давно прожитым после двух-трех дней созерцания одного только моря да неба. Зайдя в каюты, можно подумать: эти люди наладили свой обиход, они совершают давно начатое путешествие. Только палуба никак не принимала облика обыкновенного парусного судна. Бревна построек, собачьи клетки по бортам, на спардэке [1] в художественном беспорядке нарты [2], каяки [3], лыжи и ящики с метеорологическими будками, — все это перепутано тросами [4] и стянуто цепями. Штурман окрестил «Фоку» Ноевым ковчегом. Он неодобрительно покачивал головой и ворчал: «Разве такой бывает палуба «честного» парусного судна? — Сущий Ноев ковчег, да и пассажиров то — двенадцать пар чистых и сорок нечистых».
Свободное копирование
