14.
Да, ничего не поделаешь — Америка противоречива, как сама жизнь...
Я не люблю словцо «совок». Оно как бы предполагает иную генерацию, к которой — упаси Бог — щеголяющий этим словом не принадлежит. На самом же деле каждый из нас несет в себе наше прошлое, хорошее оно или плохое. Оно — как яйцо в скорлупе: что там внутри — два желтка или один, свежее оно или протухшее... «Совок» — всего лишь скорлупка яйца, снесенного матушкой-Россией...
Мы были на дне рождения у Леночки Мескиной, певицы, владеющей низким, сильным, «бархатным» голосом. Вскоре она сделалась нашим близким другом... По ходу дела, встав из-за стола, уставленного запретными для меня закусками, я вышел на балкон и там разговорился с одной из приглашенных — Марией Маркович, немолодой, но парадоксально энергичной, живой, плещущей эмоциями... Мы говорили об Америке, от которой она была в абсолютном восторге... Но меня заинтересовало другое: после окончания университета в Одессе ее направили в Караганду, где она проучительствовала три года, как раз до того времени, когда туда приехали мы... Более того: школа ее находилась в Михайловке, той части города, где мы с Аней первое время жили, где находилась редакция «Комсомольца Караганды»... Впоследствии, придя к нам домой, Мария принесла карагандинские фото — она среди своих учеников: грубоватые, славные, озорные лица, открытый, бесхитростный, прямой взгляд — без лукавого московского пижонства... И это наше «землячество» сблизило нас... Вскоре мы познакомились и с Изей, мужем Марии, предельно скромным, без всяких амбиций человеком, невысокого роста, широковатым в плечах, с внимательным, бьющим в упор взглядом исподлобья, с застенчивой улыбкой на губах... Талантливый, вдумчивый математик, он, как и Мария, превосходно владел английским и преподавал в школе, где его высоко ценили: такой методики, которой он пользовался, здесь и не видывали...
Помимо всего, Изя подолгу сидел на интернете и временами снабжал меня любопытными материалами. Например, об американском расисте и антисемите Дэвиде Дюке, главаре американских фашистов. Для Дюка евреи являлись врагами России, где они учинили в 17 году революцию, а также Америки, где им принадлежит чуть ли не вся власть. «Пробуждение» — так называется книга, в которой он рассказывает о постепенной выработке антисемитских взглядов. А взгляды это такие: Ленин был женат на еврейке и дома разговаривал на идиш; из 384 комиссаров, назначенных в 1918 году, двое были неграми, тридцать — русскими, более трехсот — евреями. Троцкий и Литвинов, сами будучи атеистами, руководили сообществом раввинов
всего мира, давали им инструкции — очевидно, ради торжества всемирной революции... И т.д. Потом Изя вручил мне ксерокс, в котором говорилось, что немецкий историк Нольте пришел к выводу, что Гитлер являлся единственным надежным противником коммунизма... Таким образом Изя соучаствовал в подборе материала для моих статей в «Форвертсе».
Я подарил Марии «Северное сияние» и «Эллинов». У нее возникла мысль: устроить в «Джуиш фемили», где она работала в качестве волонтера, встречу мою с читателями. Меня поразило ее бескорыстие и энергия, с которой она взялась за устройство этой встречи. Ведь следовало найти подходящий вариант объявления, отпечатать его, сделать ксерокопии, развезти по домам и магазинам («русским»), раздобыть микрофон, договориться о помещении, расклеить вырезки из газет, расставить мои книги и т.д. Изя принимал во всем этом участие. Почему? Ради чего?.. В Союзе подобного вопроса не возникло бы: общественная работа, взаимопомощь... Другое дело — здесь, где все решают деньги.,. Вот это бескорыстие, стремление помочь представляется мне «совковостью», присущей, кстати, и таким американцам, как Лу Розенблюм.
Встреча удалась. Я увидел в зале Виноградовых, Фурштейна, Тамару Майскую, Эстер, Лену, Вилена, еще несколько знакомых лиц. Я рассказал о себе, о том, что никогда не считался «дамой, приятной во всех отношениях» и даже попросту «приятной дамой», мои вещи подолгу лежали в столе или выходили в искаженном виде... Рассказ «Ночной разговор» вызвал ожесточенные споры в связи с проблемой ассимиляции. Собравшиеся рассказывали о себе, о фактах из жизни. Проблема не имела решения... Молодые люди, внук эсэсовца и девушка-еврейка, внучка участника Отечественной войны, любят друг друга и не хотят руководствоваться прошлым, живущим в сердцах старшего поколения... На этом кончается рассказ, точнее — маленькая повесть. Можно было бы написать ее продолжение: что ожидает молодоженов через несколько лет... Увы, прошлое не исчезает из нашей памяти, наша ментальность консервативна... Но я не написал продолжения, пусть остается светлая надежда. Ведь еще не известно, кому или чему принадлежит будущее...
Но я рассказываю о Марии и Изе. Мы собирались у нас, чтобы обсудить, что можно сделать, находясь в Америке, с волной антисемитизма, поднятой в России генералом Макашовым, губернатором Кондратенко, евреями-олигархами, вызывающими злобу со стороны не-евреев, распространяющих эту злобу на весь еврейский народ... Я думал об издании своих книг в России, о возможности финансирования этих изданий богатейшими еврейскими организациями—разумеется, без всяких претензий на какую-то выручку для себя... Мария вела об этом разговор в «Джуиш фемили», ей ответили: «Им плохо? Пускай уезжают....» Ни Мария, ни Изя, ни мы с Аней не способны были что-то реальное придумать, и это бесило меня больше всего...
Свободное копирование
