Постепенно женщин развозили по отделениям Карлага. Настала и моя очередь: меня направили в Сарепту (20 км от Долинки — центра). Начальник санчасти внушал мне, что, прибыв в отделение, надо стремиться попасть на работу в амбулаторию. К амбулаторным врачам больные чаще обращаются, чем в стационар, поэтому их помнят и благодарят, что в лагере очень важно. А я по старой клинической привычке все метила на работу в стационар.
Сарепта от станции Карабас отстоит примерно на 40-45 км. Поход предстоял пешеходный. Шли около трех дней. В пути питались традиционным сухим пайком — селедка, сахар, хлеб. Сопровождали нас два солдата — без собак. Ночевали в каких-то пустых домах. Запомнился последний ночлег. В отделении Дель-Дель (недалеко от Сарепты) привели нас к какому-то крошечному флигельку. Было уже темно. Спичек, свечей ни у кого не было. Устали все очень, повалились на пол и заснули. Зато какой ужас охватил нас при пробуждении — оказывается, мы спали на полу, сплошь загаженном курами. Очевидно, попали в курятник. Мы заявили охране, что никуда не тронемся, пока нас не отправят в баню и не выдадут наши вещи, чтобы можно было переодеться. Устроили баню, подвезли вещи, и уже чистыми мы вступили в Сарепту.
Этап закончился.
Сарепта — так называлось одно из крупных отделений Карлага, включающее центральный поселок и много небольших участков, отстоящих от центрального на десятки километров. Здесь находились сахарный и ремонтно-механический заводы (во время войны на нем делали мины), фабрика по выделке овчины и тулупов. Отделения выращивали великолепные дыни-колхозницы, картофель, даже цветную капусту. Занимались и животноводством, в основном овцеводством. В каждом поселке чесеировки работали наряду с заключенными по другим статьям.
По прибытии в Сарепту меня провели в общежитие медиков и сдали старосте. Общежитие размещалось в домике из двух комнат, в которых жил медперсонал Сарепты: четверо врачей и несколько медсестер. Спали на деревянных топчанах. Вскоре нас перевели во вновь отстроенный флигель, где помещалась аптека. Дом этот находился напротив лазарета, в двух минутах хода. Лазаретом заведовала врач Т. Ю. Винналь. В амбулатории работала врач Суржикова — пожилая, беззащитная, очень тихая. Оказалось, я приехала на замену Суржиковой, которую куда-то отправляли. Мне было ее очень жаль.
В Сегеже ежедневной проверки для нас, врачей, не было, как не было и «превентивных» (перед большими праздниками) обысков. В Карлaгe мы ежедневно выходили на вечернюю проверку. Перед Новым годом, ноябрьскими и майскими праздниками нас довольно тщательно обыскивали (просматривали все вещи, особенно письма — не проскочило ли письмо мимо цензуры).
Правда, в Темлаге ночами по баракам ходили с проверкой. В каждом бараке было два выхода и несколько раз в ночь двое вохровцев обязательно шествовали через весь барак. Но будили только плачущих во сне, приказывая замолчать.
В Карлаге и Сегеже такого не было, потому что жили не в больших бараках, а в маленьких домиках (Карлаг), двери на ночь запирались.
В общем, жизнь в Карлаге оказалась значительно тяжелей. Собираться женщинам было негде. Позднее соорудили клуб, в котором шли киносеансы и пьесы силами находившихся в заключении артисток.
В Карлаге к артисткам из Сегежи присоединились профессиональные актрисы из разных городов, отбывавшие заключение в лагере для членов семей изменников родины в Акмолинске. К началу войны они были уже сосредоточены в отделениях Карлага.
Свободное копирование
