Однажды прибежал из штаба на площадку рассыльный. «Конаржевский, тебя требуют немедленно в штаб». Открываю дверь в кабинет начальника строительства коксовых батарей и вижу: у противоположной стены стоят три НКВД-шишки, все со шпалами в петлицах, а ко мне спиной на стуле сидит какой-то довольно большой по фигуре человек в дохе. Один из военных говорит: «Заключенный Конаржевский явился». Человек в дохе поворачивается ко мне и я узнаю сразу Василия Андреевича Сапрыкина. Я опешил. «Ну, здравствуй Анатолий Игнатьевич! Можешь мне ничего не рассказывать, я знаю все о тебе. Здесь зашел разговор о коксовых батареях. Я поинтересовался кто же сейчас начинает работать, кто из технического персонала? И мне назвали твою фамилию. Вот я и решил посмотреть на тебя, как ты выглядишь». Спросил о жене, о Юре, где они, что я знаю о них.
Лагерное начальство решило, очевидно, не мешать нашему разговору и отошли в сторону. В. А. мне и говорит: «Я сам был в таком положении, а вот Абрам Павлович меня вытянул в Москву. Просто какая-то превратность судьбы — ни больше, ни меньше».
Затем обратился к присутствовавшему лагерному начальству: «Прошу сделать так, чтобы этот человек имел нормальные, сносные условия, он нам будет очень нужен. Надеюсь на Вас», — и протянул мне руку на прощанье.
Василий Андреевич Сапрыкин был в 1933–35 годах главным инженером строительства Магнитогорского комбината, являлся членом бюро инженерно-технической секции и, когда открылся Дом и. т. р., то был первым председателем его правления, с 1934 г. им стал я.
Вечером, лежа на нарах, перебирал в памяти события этого дня и незабываемые прошлые дни и годы работы на Магнитке. Такие минуты, как-то скрадывали горькую действительность и хотелось превращать их в часы.
А в это время внизу, напротив, на нижних нарах, происходила одна из типичных лагерных «представлений».
Двое воров тихонько сели на нары с разных сторон спящего, тяжелым сном одного из прибывшей четверки норильцев. Их еще не успели раздеть. У спящего на ногах — добротные ботинки на шнурках. Оба вора одновременно тихонько, осторожно начали развязывать шнурки. Я сначала не понял, что они там делают, но когда догадался и хотел прикрикнуть на них, они как по команде, оба вскочили и одновременно сдернули башмаки и быстро убежали.
Норилец, конечно, проснулся. Был ошеломлен — на ногах не было ботинок. «Вот черт! — вскрикнул он, — в чем я завтра пойду на работу?». Искать ботинки было бесполезно. Он пошел и заявил об этом дежурному по лагерю. Утром ему выдали бахилы вместо ботинок.
Но и с этим лагерем неожиданно пришлось расстаться. В конце февраля вновь этап. Опять повторение прежних этапных процедур. Собаки, конвой, шаг вправо или влево считается побегом, стреляем без предупреждения. Стук деревянных колотушек по дну и боков вагона и неизвестность — куда, почему, зачем?
Едем почти двое суток. Больше стоим, где — неизвестно. На третий день утром заглянув в окошечко увидел несметное количество дымящих труб. Оказалось — прибыли в Магнитогорск. Вот это да! Я в Магнитке, но в качестве преступника, врага народа — контрреволюционера!
Свободное копирование
