Но вернемся к прошлому, которое забывать нельзя, так как это горький урок в истории нашей страны. В начале ноября надо было выводить земснаряд к месту его зимней стоянки. Канал был подведен к самому котловану насосной станции. По пути передвижения одной из ходовых свай задели высоковольтную линию и порвали ее; провод упал в воду — вокруг моментально всплыло множество убитой рыбы, но у нас никто не пострадал; в общем отделались только испугом. Я и Зинин засели за технический отчет. Это была своеобразная работа — вычертить весь путь, пройденный земснарядом, и нанести ежесуточную выработку, а также фактически полученный профиль канала.
Сейчас все внимание строителей было сосредоточено на насосной станции. Ее фундамент надо было закончить до весеннего паводка, ожидавшегося по прогнозам в середине марта. Замснаряд встал на ремонт. Я научился устраивать капистаны-вороты для вытаскивания на берег небольших судов, вроде нашего земснаряда. Научился при помощи вымораживания создавать ледяной коридор вокруг снаряда и, благодаря этому методу, производить конопатку и осмолку подводной части корпуса судна. Работы по конопатке проводила женская бригада, состоявшаяся только из молодых женщин. Руководила бригадой исключительная красавица-воровка лет 25–27, не больше: длиннющие русые косы намного ниже пояса, глаза карие, брови темные, щеки румяные. Надень на ее голову кокошник — ну, была бы царевной из сказки. Покрикивая на своих девчат, не стеснялась материться, жаргон ее не соответствовал красоте и был ужасен. Не знаю почему, но я ей чем-то понравился, и она без зазрения совести начала приходить ко мне в барак, садилась на мою нару и, прижимаясь попой, говорила: «Жаль, что ты контрик, а то дала бы жизни, нравишься ты мне, вот и прихожу; наплевать мне на то, что твои контрики думают. Да ты не красней, что я такая! А любить умею». Как она проникала в мужскую зону, не имею понятия. Женская примыкала к нашей зоне и была отгорожена двумя рядами колючей проволоки.
Мне было страшно неудобно перед Зининым и другими соседями, а главное, у нас разговор никак не клеился, да и не тянуло меня к ней, как к женщине. Хорошо, что эти визиты продлились недолго: их куда-то перевели, и я свободно вздохнул.
Зима 1940 года оказалась для меня нелегкой, так что не пришлось отсиживаться на брандвахте за техническим отчетом и наблюдать за ремонтом. Совершенно неожиданно все изменилось. Вызвали меня и Зинина в штаб к главному инженеру строительства ТЭЦ Зильберману. До начала паводка надо было закончить фундаменты под насосы, иначе Волга затопит котлован и придется ждать, пока не схлынет вода, чтобы начать бетонные работу. Сама ТЭЦ росла не по дням, а по часам, поэтому нельзя было допустить отставание насосной станции.
Свободное копирование
