Настал третий день пути. Все та же жара. К вечеру мы были в Гусином озере. Здесь нас ожидала горячая баланда из пшенной крупы и, на удивление, самовары. Часть колонны опять куда-то увели. Ночевали нормально в теплом помещении, похожем на избу-читальню. Происшествий — никаких.
На следующий день мы дошли до Селендума. Опять ночевка нормальная, но ноги гудят. На этот раз в обед появилась кухня, а не сухой паек. Подошли к очень быстрой, довольно широкой реке, свернули от нее в сторону километра на два и увидели огражденную колючей проволокой зону. Солнце уже клонилось к закату.
Нас, оставшихся от первоначальной тысячной колонны (человек 180–200), завели в эту зону, где стояло несколько больших палаток. Бригаду направили в одну из них. Сюда же попало много узбеков. В палатке были двухъярусные нары, сплетенные из ивовых прутьев. Никаких матрацев и подушек не было и в помине. В ней поместилось человек 75, не меньше. У выхода встал часовой. Освещение отсутствовало. Из палатки никого не выпускают. Зашел кто-то из начальства и объявил, что мы прибыли на место — в колонну № 194 Южжелдорстройлага НКВД на ДВК. Завтра начнем обустраивать себя сами. Бытовик из обслуги колонны велел построиться и нас подсчитал. Оказалось 68 человек. Через минут 10 в палатку добавили еще 7 человек. В пути тоже происходила какая-то пересортировка, т. к. из бригады забрали всех бытовиков, и в ней осталось всего 18 человек. Я эту цифру хорошо запомнил потому, что как бригадир на это количество получал хлеб и сахар. Неожиданно разразился весьма неприятный инцидент. Один из узбеков просил конвоира выпустить его оправиться. Конвоир ему отказал. Он через некоторое время опять подошел к выходу из палатки и опять просил разрешения, объясняя, что он уже не может больше терпеть. Тот ему опять отказал. Бедняга не выдержал и начал мочиться в углу палатки у выхода. В это время зашел командир отделения охраны и, увидев это, схватил парня и начал бить его палкой, которая была у него в руках. Меня это возмутило, я подошел и потребовал немедленно прекратить избиения, т. к. человек совершенно не виноват в своем поступке, а виноват конвоир, но тот продолжал свою черную работу. Тогда я просто закричал: «И вам не стыдно? Вы позорите звание командира Красной Армии. Прекратите немедленно!» Многие зк тоже запротестовали. Командир повернулся ко мне и замахнулся палкой со словами: «Ты что, контрик, тоже захотел попробовать? Ишь какой заступник! Как твоя фамилия?» Я назвал себя. «Смотри у меня, больно грамотный». И с этими словами он вышел.
Через некоторое время обслуга принесла бочку-парашу, которую поставили около палатки. Инцидент на этом, казалось, был исчерпан, но, как показали ближайшие дни, он не был закончен для меня.
Свободное копирование
