Время от времени я звонил в Прокуратуру РСФСР начальнику отдела по надзору за следствием в органах МВД Виктору Николаевичу Макарову и спрашивал его, что с воркутинским делом. Как оно продвигается.
— Продвигается, — бодро отвечал мне Виктор Николаевич. — Дело перспективное.
Только теперь я узнал в полной мере, как продвигалось это дело. Какие оно приняло размеры и какие масштабы. Операция в аэропорту Шереметьево — пустяк, мелочь, один из второстепенных эпизодов.
Приказом МВД Коми АССР создана следственно-оперативная группа из трех человек. Руководитель — С. В. Шарый. Планы расследования систематически обсуждаются на совещании у самого прокурора Коми АССР В. В. Морозова и у его заместителя В. И. Лукина.
Скоро, однако, приходят к выводу, что трех человек мало. Старший следователь Главного следственного управления МВД СССР А. Д. Мартынов на очередном совещании предлагает группу значительно расширить. Предложение его принимается. Теперь дело ведут уже 6 следователей и 4 сотрудника ОБХСС.
Работа кипит. Работа разворачивается. Работа не знает ни конца, ни края.
Истекает один установленный срок следствия — Прокуратура Коми АССР, а затем и Прокуратура РСФСР его продлевают: трудитесь, товарищи, трудитесь, не покладая рук.
И 6 следователей, 4 сотрудника ОБХСС трудятся, не покладая рук. В поте лица своего. Не зная ни отдыха, ни передышки.
Уже отобраны для опроса 1000 человек. Уже проведено 100 очных ставок. Уже 200 раз выходили на строительные объекты. В различных городах Коми АССР, а также в Москве, Калуге, Донецке уже допрошено 400 свидетелей. Воркутинские следователи, за государственный счет, без устали колесят по стране. В различные города направлено уже более 100 отдельных поручений о производстве следственно-оперативных мероприятий. Проведено 20 строительно-технических, 3 судебно-бухгалтерских, 3 судебно-технических, 6 почерковедческих экспертиз.
Старайтесь, братцы, старайтесь.
Может быть, все-таки уличите Фирсова, Томковича и шабашников. Ну хоть в чем-нибудь. Ну хоть как-нибудь.
Уличить, однако, ни в чем не удается. Шесть лет прошло с начала следствия. Два с лишним года истекло после того, как суд вернул дело на новое расследование. А обвинение не продвинулось ни на шаг.
В Воркуту с инспекционной проверкой приезжает заместитель начальника Главного следственного управления МВД СССР Р. И. Попов. В официальном документе он с горечью констатирует, что до сих пор «не выявлены преступные связи… убедительных доказательств о предварительном сговоре на хищение не имеется, факты присвоения денег должностными лицами СУ-4 не установлены…».
Ну так остановитесь же наконец. Признайте, что неумелый и ограниченный следователь Горшков когда-то заварил кашу, втянул вас в дурацкую историю.
Нет! Как можно!
Объявить сейчас, через шесть лет, что дело-то, оказывается, не стоит и ломаного гроша, целиком высосано из пальца — означало бы расписаться в собственной несостоятельности. Сколько сил отдано, сколько высоких совещаний проведено, какая смелая операция организована была в Шереметьевском аэропорту по захвату двух опасных преступников…
И заместитель начальника Главного следственного управления Р. И. Попов дает следствию подробные указания и разъяснения, как продолжать это дело дальше.
Опять — продолжать. Все равно — продолжать. Еще дальше.
Фирсова и Томковича обвинили когда-то в растрате почти 60 тысяч рублей. Ну а сколько государственных средств растратили организаторы и исполнители этого следствия? И не для того, чтобы спасти город Воркуту, а для того только, чтобы спасти самих себя, свою собственную служебную репутацию.
Сколько?
Зарплата всем следователям, их бесконечные командировки, стоимость экспертиз, полугодовая работа суда… Тут уже не на десятки, тут на хорошие сотни тысяч рублей, наверное, потянет. Крупномасштабный брак на строительных объектах города Воркуты обошелся государству в 700 тысяч рублей. Ну а во что обошелся государству крупномасштабный брак в работе следственных органов? Меньше? Больше?
Из письма Верховного Суда Коми АССР министру угольной промышленности
«Люди, по вине которых допущен брак, в настоящее время работают на руководящих должностях… и будучи лично заинтересованными в сокрытии ранее допущенного брака, принимали все меры, чтобы брак не был вскрыт… Верховный Суд предлагает вам произвести служебное расследование… и о принятых мерах информировать Верховный Суд Коми АССР в месячный срок…»
Из ответа первого заместителя министра В. В. Белого Верховному Суду Коми АССР
«Установлено… в период возведения объектов ЦБК имели место уточнения инженерно-геологических условий… Нет основания привлекать… в настоящее время работников, участвовавших в строительстве, к материальной и дисциплинарной ответственности…»
Письмо это подписано первым заместителем министра, однако в каждом его слове, в каждой фразе звучит сердитая интонация Вячеслава Матвеевича Редькина, уверенный тон Бориса Ивановича Андрюшечкина.
Еду в министерство угольной промышленности СССР. Спрашиваю:
— Можно узнать, кто готовил это письмо? У вас есть данные?
— У нас все есть, — объясняют мне в министерстве и достают нужную папку.
И на копии письма, подписанного первым заместителем министра, я читаю: «Исполнитель: Андрюшечкин Б. И.»
Ах, как интересно!
Свободное копирование
