Был момент, когда казалось, что Фирсова и Томковича все-таки услышали.
Начальник «Союзшахтостроя» Николай Ионович Алехин, ознакомившись с ситуацией, сложившейся в городе Воркуте, написал в Верховный Суд Коми АССР, что «Союзшахтострой» отзывает акт ревизии комбината, на основании которого против Фирсова и Томковича было возбуждено уголовное дело. Все судебно-следственные расходы Н. И. Алехин готов был даже принять на счет «Печоршахтостроя». «На основании неоднократных обследований, — объяснял Н. И. Алехин, — были установлены факты несоответствия выполненных… работ фактическим инженерно-геологическим условиям». Короче говоря, допущен крупномасштабный брак. Для его исправления потребовались дорогие и сложные ремонтно-восстановительные работы.
Возмутился, однако, прокурор города Воркуты А. В. Моисеев.
Какой брак, какие работы, если известно, что следствие занимается не браком, а только ворами и расхитителями?
Послание прокурора Моисеева министру угольной промышленности СССР отличалось детской непосредственностью и солдатской прямотой. «Тов. Алехин письмом на одном листе бумаги, — жаловался прокурор, — перечеркивает труд группы следователей, работавшей почти три года, изобличая расхитителей государственного имущества».
Обидно очень: следователи зря трудились.
Мотивы прокурора Моисеева показались вполне убедительными первому заместителю министра Владимиру Васильевичу Белому.
Или эта строгая прокурорская бумага и его тоже приятно освобождала от необходимости вникать в суть дела?
В. В. Белый ответил прокурору: «Рассмотрев ваше письмо, министерство приняло решение об аннулировании письма всесоюзного объединения „Союзшахтострой“… Должностные лица… привлечены к дисциплинарной ответственности».
Н. И. Алехину был объявлен выговор: не вылезай, не высовывайся, не прислушивайся к тому, о чем шумят люди, когда у них болит душа.
Пошумят и умолкнут. Не страшно.
И читая в редакционной почте: «Ну почему, почему меня не слышат?» — я думаю: ишь чего захотел, дружок! Как будто так просто, так легко, так безопасно тебя услышать?!.