О романтике
Несмотря на все спортивные и медийные достижения, я видимо, не очень ценил их и с приходом лета собрался во Владивосток за романтикой. Не я один — моя однокурсница В. Карпова устроилась на лето учительницей на пассажирский теплоход, совершавший рейсы по всему побережью Дальнего Востока, и потом рассказывала о камчатских крабах, у которых, если взять их в руки, ноги доставали до земли, о пещерах и вулканах, травяных джунглях Сахалина. У меня цель была другая, более приземленная — я поехал во Владивосток устраиваться на китобойную флотилию. Не знаю, была ли это «Слава», которую перевели сюда из Одессы, или «Советская Россия». Наверное, сказались рассказы на лекциях А.С. Хряпченкова о том, что по приходу китобойной флотилии «Слава» в родной порт каждый китобой ехал в гостиницу на трех такси: на первой машине ехала шляпа, на второй — он сам, на третьей — чемодан (ы) и макинтош. Помню полутемный коридор пароходства, очередь в отдел кадров бывалых людей с вкраплениями салаг вроде меня, женщин в очереди. Передо мной стояла учительница французского языка, довольно молодая и симпатичная, согласная работать на китобойной базе простой работягой хоть с мясом китов, хоть с ворванью.
Владивосток был своего рода перевалочным пунктом — в него стекались в поисках возможности разом крупно заработать жители Дальнего Востока и Сибири с авантюрными замашками. Стоявший сзади меня мужичок повеселил всех тем, что вышел из очереди, бросил свою кепку на пол, стал топтать ее, приговаривая: «Эх, ребята! Как же через пару месяцев мы все будем проклинать тот день и час, когда решили прийти сюда!».
Морского плавательского ценза у меня не было, и мне предложили должность моториста на китобойце. Потом я узнал, что подписывался я на очень тяжелую работу. Китобоец (водоизмещение 1270 тонн, длина 63,6 метра, ширина 9,5 метров) в океане мотало как пушинку. На китобойцах условия для труда и отдыха были почти спартанские, а антарктические рейсы длились около девяти месяцев.
Несмотря на заверения работников отдела кадров, что мой диплом об окончании вуза им не нужен, я решил вернуться в Комсомольск за этим дипломом, тем более что время позволяло, и выход флотилии в рейс намечался в начале сентября. И здесь оказалось, что судьба сыграла со мной шутку — диплом мне не отдали, потому что его в институте не было. Я как раз попал на очередной эксперимент, проводимый последователями уже снятого Хрущева, — закончившему вуз выпускнику диплом сразу не выдавали, а только через год работы по распределению диплом высылался на это место работы, если оттуда поступал запрос с характеристикой работы выпускника. Я все планы строил из расчета, что такой запрос отдел кадров Комсомольского-на-Амуре политехнического института направил в адрес Горьковского политехнического института в конце июня, но в действительности этот запрос в конце августа только готовился. И я струсил, побоялся остаться без диплома и оставил все мысли о Владивостоке, тем более что жизнь в Комсомольске вновь настойчиво и цепко вовлекла меня в свою орбиту.
Свободное копирование
