О спорте и раках
По примеру сверстников у меня возникло стойкое желание заняться спортом, правда, непонятно каким. Парнем я был хлипким, болезненным и, видимо, подсознательно спортом хотел укрепить здоровье. Один школьный товарищ зазывал меня в спортивную гимнастику, другой в классическую (теперь греко-римскую) борьбу. В гимнастике нужно было накачивать силу рук, это мне не понравилось. Пошел в классическую борьбу и мне сразу дали понять, что спорт — это тяжелая многочасовая работа, порой только сопутствующая чисто спортивным занятиям. Чистка и выбивание ковра до и после тренировки (как не хотелось этого делать!), отсутствие душа, работа на тренажерах, отработка приемов с манекенами и только в конце занятия — с партнерами — работа в стойке, партере, на «мосту». Хватило месяца на два — занятия пришлось прервать вследствие слабой кожи на поверхности носа в его верхней части. Эта кожа каждый раз при переходе на борцовский «мост» слезала с носа, и он начинал обильно кровоточить. От борьбы осталась памятка на всю жизнь – проблема с шейными позвонками, напоминающая о себе регулярным обострением остеохондроза шейного отдела позвоночника (лечится физическими упражнениями для мышц шеи).
Воскресенье было моим днем, и я проводил его на речке.
Борисоглебск с северо-запада обрамляет река Ворона, которая уже за городом впадает в реку Хопер. На Хопре я ловил рыбу и реже раков, на Вороне я проводил часы в воде, ощупывая рачьи норы в поисках их обитателей. Техника этого дела такова. Выявляется наличие обрывчика у берега и устанавливается наличие нор на нем. Обрывчик — это почти вертикальная стенка подводного грунта, чаще всего глинистого, высотой от 40 см до 1 м и более. Визуально (если ты в маске) или на ощупь локализуется нора — отверстие в грунте диаметром 5–7 см. В нору засовывается кисть руки, чаще правой (я правша), сгруппированная таким образом, что большой, безымянный пальцы и мизинец прижаты к внутренней стороне ладони, а указательный и средний пальцы образуют рогатку, выставленную вперед. С помощью этих пальцев, перемещающихся по верхнему своду норы, выявляется наличие в норе рака. Чаще всего «рогатка» натыкается на два острых хитиновых отростка, защищающих рака спереди.
Тогда пальцы рогаткой как можно быстрее задвигаются вперед на 2–3 см и резко в растопыренном виде опускаются вниз, охватывая тело рака сверху и не позволяя ему пустить в ход клешни. Далее рак вытаскивается из норы, промывается болтанием его в воде и помещается в сумку ловца или выбрасывается на берег, если там ждет вас напарник. В норах иногда (чаще всего на Хопре) попадался небольшой налим, но ходили слухи, что можно наткнуться и на водяную крысу.
Этой встречи я боялся всегда, но она меня миновала. Думаю потому, что крысы живут в таких норах, в которые отрыт доступ воздуху, а я лазил в основном под водой на глубине не менее 0,5 м.
В донных норах крупный рак сидит ближе к выходу, выставляя одну клешню в воду в раскрытом виде — ждет зазевавшихся рыбок. В этом случае ловец ухватывается за эту клешню и перехватывается для более надежного захвата тела рака. Наверное, не нужно пояснять, что ловля сопровождается многочисленными порезами пальцев от щипков раков клешнями, на что ловец обращает внимание только по возвращению домой. В верхнем течении Вороны (до города) было много раков — если ты зашел в воду, например с удочкой, и постоял в ней несколько минут спокойно, без перемещения ног и шевеления пальцами ног, то гарантировано получаешь пробный щипок ступни или пальцев пробегающим мимо раком.
На Хопер в те годы массово стал заходить донской синец (сапа), видимо на нерест, и весь народ переключался на ловлю этой вкусной в вяленом виде рыбы. Лично я ловил ее на «закидушку» с берега или с железнодорожного моста через Хопер. Под мостовым полотном с обеих сторон моста его конструкцией предусматривались своеобразные стальные U-образные ниши, попасть куда не представляло никакого труда, несмотря на то, что высоты я боюсь. Из этих убежищ сверху опускается та же «закидушка» грузилом вниз с двумя — тремя поводками с крючками, прикрытыми насаженными на них червями. Леска наматывается на кисть руки или палец. Сапа клюет резко, засекается сама, трудность только в том, чтобы поднять ее на примерно 20-метровую высоту — примерно в 40% случаев она, изгибаясь всем телом, под собственной тяжестью рвет губы или мышцы, куда вошел крючок, и срывается. По берегам иногда ходили парни лет 20-ти и отбирали у нас, одиноких пацанов, пойманную рыбу. Причем отбирали обманом:
— Мальчик, покажи, что поймал. И это все ты?
— Да.
— Молодец!
В конце такого диалога грабители малолеток, не прощаясь, уходили с сеткой или куканом с рыбой. У меня отбирали раза два, и я до сих помню отчаяние от своих глупости и тщеславия, горечь обиды и возмущение несправедливостью ситуации.
Свободное копирование
