Для работы в Гипромезе нужно быть конструктором с хорошим пространственным воображением, обладать широким техническим кругозором, представлять себе в целом, что такое металлургический завод и проектируемый цех, какое взаимодействие этот цех имеет с другими цехами, какие ему требуются материалы и энергоносители, как связано между собой оборудование в данном цехе территориально и технологически, как работает каждый агрегат, какой у него должен быть фундамент, сколько тепла выделяется в цехе и какая нужна вентиляция, как будет транспортироваться продукция и как обеспечить контроль качества, какое требуется количество рабочих и инженеров, какая будет себестоимость продукции и ещё сотни других вопросов. Для решения этих вопросов необходим опыт, соответствующая литература, необходимы поездки на другие заводы, в другие проектные организации и научно-исследовательские институты. Проект каждого цеха представляет собой десятки или сотни толстых папок с тысячами чертежей и около десятка томов с расчётами.
Изготовлением такого количества чертежей было занято много сотрудников. Первичный чертёж конструктор выполнял на ватмане карандашами различной твёрдости – от твёрдых 6Н до мягких 6В – в зависимости от требуемой толщины линий. Затем, после всех согласований, чертёж передавался в копировальное бюро. Это бюро – самое привлекательное место в любой проектной организации. В Гипромезе это был большой зал, в котором за столами работало несколько десятков молодых симпатичных девушек. Чертёж вручную копировали на кальку тушью при помощи рейсфедера, циркуля и линейки. С кальки фотохимическим способом изготовляли необходимое количество рабочих чертежей – так называемые синьки. Оригиналы чертежей на кальках хранили в архиве Гипромеза и заказчику не отправляли. Было ещё одно чисто женское подразделение – машинописное бюро. Там работало несколько десятков женщин, которые перепечатывали на пишущих машинках всю документацию. Стены этой комнаты были оббиты звукопоглощающим материалом, т.к. пишущие машинки очень громко трещат. Пояснительные записки и рабочие чертежи и представляли собой конечную продукцию Гипромеза.
В то время в Гипромезе работало много молодёжи, а всего было больше 2000 сотрудников. Общественная жизнь била ключом. Регулярно проводились вечера отдыха с выступлением художественной самодеятельности – причём было немало талантливых певцов и музыкантов – назову хотя бы сотрудника моего отдела Юру Сигалова, очень талантливого пианиста. Организовывались туристские походы, работали различные курсы – например, я занимался на курсах киномехаников, на курсах подводного плавания и на курсах автомобилистов. Там я получил звание судьи по подводному спорту и участвовал в первых городских соревнованиях. Вместе с Толей Токмаковым и ещё с несколькими сотрудниками я занимался греблей на шестивёсельном яле. После получения удостоверения киномеханика я несколько раз в зале крутил кинофильмы. Володя Карасик и я обеспечивали работу радиоузла. Так как в рабочее время все сотрудники либо сидели, либо стоя чертили, то были предусмотрены 2 перерыва для занятия производственной гимнастикой, которая была записана на магнитофон и транслировалась нашим радиоузлом. Упомяну ещё один штрих: зарплату выдавали 2 раза в месяц, причём для получения денег не нужно было идти в кассу и стоять в очереди, т.к. выдавали деньги все сотрудники отдела по очереди. Однажды в день моего дежурства я выдал Юре Венгеровскому 5 купюр по 25 рублей вместо 5 купюр по 10., и Юра тоже не обратил на это внимание. Но это недоразумение скоро было ликвидировано. Дважды в год (1 Мая и 7 ноября) все сотрудники ходили на демонстрацию. Но мы не придавали никакого политического смысла этим мероприятиям, это просто были встречи хороших друзей, которые затем сопровождались праздничным застольем.
Первое задание, которое поручили мне – реконструкция проволочного стана горячей прокатки Днепропетровского металлургического завода им. Коминтерна (Коминтерн – это коммунистический интернационал). Это был старый линейный стан: т.е. все клети стана располагались в одну линию и имели привод от одного двигателя. Механизации почти никакой не было. Прокатываемый металл в таком стане движется зигзагообразно. Раскалённый стальной пруток, выходящий из первой клети, нужно было изогнуть на 360 градусов, т.е. изменить направление его движения на противоположное и задать во вторую клеть, а затем – в следующие клети. Скорость движения раската доходит до 10м/сек, а температура – выше1000 градусов. Вальцовщики – рабочие, обслуживающие прокатный стан – частенько должны были исполнять смертельный цирковой номер. Для направления раската из одной клети в другую тогда уже были установлены так называемые обводные аппараты, однако их конструкция была ненадёжной: раскат застревал в этом аппарате или выскакивал из него. Вальцовщик должен был щипцами поймать конец раската, развернуться и задать раскат в валки соседней клети. Таким образом, рабочего окружала петля раскалённого металла, движущегося с большой скоростью. При некоторых неполадках на стане эта петля могла стремительно затянуться и перерезать вальцовщика. Укргипромез предложил реконструировать этот стан и превратить его в полунепрерывный, где проблема передачи раската между клетями решается по-другому.
При выполнении этого проекта произошёл один анекдотический случай: понадобилось проверить, можно ли будет разместить в существующем машинном зале дополнительный преобразовательный агрегат. Это было поручено не очень грамотному инженеру. Он взял в архиве чертежи машинного зала, чертежи преобразовательного агрегата и приступил к работе. Через пару часов он подошёл к начальнику отдела и выдал фразу, которую долго потом цитировали все сотрудники: « Фома Ефимович, этот агрегат не помещается в машзале, я уже рисую его не в масштабе, а он всё равно не влезает!». Это выражение стало в Гипромезе синонимом головотяпства.
Свободное копирование
