В первые послевоенные годы я со своими приятелями много времени проводил на улице. Этому способствовало то, что телевидения тогда не было, квартиры у всех были маленькие и тесные, на улице было намного лучше. Зимы были нормальные, снег лежал с ноября по март, оттепелей почти не было. Мы все катались на санках и коньках. Снег на дорогах никогда не чистили, он был так утрамбован, что можно было кататься на коньках. Чтобы автомобили не скользили и не буксовали, на их колёса надевали специальные цепи. Некоторые пешеходы во время гололёда прикрепляли к подошве обуви металлические пластинки с острыми выступами.
Коньков с ботинками тогда почти ни у кого не было. Коньки прикручивали верёвками к валенкам, к простым ботинкам или к сапогам. Моя тётя Рая жила на улице Артёма, которая имеет сильный уклон на протяжении 8 кварталов. Автомобилей тогда было очень мало, поэтому ребята катались прямо на проезжей части улицы. У всех ребят были длинные металлические крючки, которыми можно было зацепиться за борт проезжающей машины и ехать вверх по улице. Если таких бесплатных пассажиров замечал водитель машины, он тормозил и с криком выскакивал из кабины. Ребята разбегались, а потом «самоходом» съезжали вниз по улице.
Летом очень интересно было залезать в развалины домов, которые были разрушены во время войны. Таких развалин в центре города было много. От некоторых домов остались целые наружные стены. Находились смельчаки, которые залезали на стены и бегали наверху., иногда на уровне пятого этажа.
В первые послевоенные годы по улицам города ездили телеги продавцов керосина, сборщиков утильсырья (тряпок, бумаги, всякого металла: старых сковородок, ржавых помятых вёдер), ловцы бродячих собак, ходили точильщики ножей. Жители окраин города, имевшие коров, иногда разносили молоко. Утильсырьё, как правило, сдавали дети, с которыми сборщики расплачивались игрушками: надувными шариками, пищалками «уди-уди», куклами, различными картинками. Керосин пользовался большим спросом, так как все жители летом готовили еду на примусах и керогазах. О применении горючего газа в быту тогда ещё не думали. На телеге керосинщика была укреплена большая железная бочка. Сзади бочки на кране всегда висело ведро и мерная литровая кружка. Спереди на телеге был подвешен небольшой колокол. Когда телега ехала, колокол постоянно звякал, ведро громыхало. На каждом квартале керосинщик останавливал лошадь и звонил в колокол, что служило сигналом для тех, кому требовался керосин. Иногда собиралось довольно много жаждущих приобрести керосин и приходилось долго ждать, пока керосинщик каждому отмерит свой товар и возьмёт деньги. Однако стоящие в очереди хозяйки не теряли время даром. Возле телеги с керосином стихийно возникал уличный клуб. Тут все знали друг друга и шёл интенсивный обмен новостями, сведениями о детях, рецептами новых блюд, сплетнями. Женщины были довольны, получив перерыв в домашних хлопотах и возможности «почесать» языки. Некоторые хозяйки, уже купив керосин, уходили домой не сразу, а только после завершения «совещания». Это было, как теперь говорится, открытое общество. Вся телега, сам керосинщик и даже его лошадь были пропитаны запахом керосина. Деньги, которыми он давал сдачу, тоже пахли керосином. Когда идёт речь о свойствах керосина, то я сразу вспоминаю описание Джерома Клапка Джерома («Трое в одной лодке, не считая собаки»): «Мы держали керосин на носу лодки, и оттуда он просочился до самого руля, пропитав лодку и всё содержимое. Он растёкся по всей реке, заполнил собой пейзаж и отравил воздух. Иногда керосиновый ветер дул с запада, иногда с востока, а иной раз это был северный керосиновый ветер или, может быть, южный, но прилетал ли он из снежной Арктики, или зарождался в песках пустыни, он всегда достигал нас, насыщенный ароматом керосина». Учитывая эти свойства, дома на Бородинской улице мы держали бидончик с керосином в сарайчике для дров.
Ловцы бродячих собак – их называли польским словом «гицель» - ездили на телеге с будкой, на которой был подвешен большой сачок из мешковины. Рукоятка сачка была длиной метра 2. Завидев собаку гицель останавливал лошадь, хватал сачок и бежал за собакой. Если собака замешкалась, он накрывал её сачком и забрасывал в будку, дверца которой закрывалась снаружи на крючок. Всех пойманных собак отвозили в специальный загон. Если за собакой в течение трёх дней не приходил хозяин, то собак передавали в мединститут: там они служили подопытными животными. Нужно отметить, что большинство собак чувствовали приезд гицеля издалека, убегали и прятались. Все мальчишки ненавидели ловцов собак и старались им напакостить. Самое лучшее, что могли сделать ребята – это выпустить отловленных собак. Пока гицель бегал за очередной жертвой, некоторые из ребят следили за ним или нарочно направляли его в другую от собаки сторону, а кто-нибудь в это время подбегал к будке и открывал дверцу. Иногда ребята ухитрялись бежать за телегой и на ходу выпускать собак. Через несколько лет ловцы собак ездили не на телеге, а на грузовике с будкой.
Свободное копирование
