Когда отпускает боль - 2

На фото: Аккредитация собственного корреспондента газеты "Фемида-NOVA" Aнастасии Поверенной

 Когда отпускает боль (Часть вторая)

  «Счастье — это чувство свободы от боли»

  (Артур Шопенгауэр)

 Фамилию «Motsiou» перевести на русский или немецкий очень трудно. Видимо, по этой прозаической причине пациентки называют своего гинеколога просто «Доктор Роза». А досталась эта трудная фамилия доктору Розе от ее знаменитого деда — Вангелиса Мороса — македонского грека. В Греции он был известен тем, что отдал всё своё состояние на борьбу с фашизмом и был партизанским командиром, свято веря в коммунистическое «завтра» Греции.

 После окончания войны он эмигрировал в СССР. В далёкий путь в страну «победившего социализма» его сопровождали многочисленные единомышленники, соратники и огромное семейство. Сталин определил им местом поселения город Ташкент, где Вангелис Морос стал одним из ведущих партийных функционеров. Не будем писать о том, как старый партизан расстался с коммунистическими грёзами, но он сделал самое важное: все его дети и внуки получили хорошее образование. Из этой семьи вышли врачи, писатели, художники, инженеры и антрополог с мировым именем. В конце 1970-х семейство в полном составе репатриировалось на родину. Так доктор Роза и её русская мама познакомились с их новой родиной, из которой спустя несколько лет они иммигрировали в Германию.

 В Мюнхене доктор Роза не только трудится по своей врачебной специальности, но и занимается большой общественной работой — явление достаточно уникальное для эмигрантов. В 1996 году впервые в истории Германии к выборам в городские Советы были допущены иностранцы, представляющие страны ЕС. Греки, проживающие в мюнхенских района Ау и Хайдхаузен, избрали доктора Розу своим депутатом на шесть лет.

— Роза Васильевна, был ли у Вас до приезда в Германию опыт врача-гинеколога?

— Я закончила Первый Медицинский институт имени Сеченова в Москве, который сейчас стал академией. Там же закончила ординатуру по специальности гинеколога, как и мои дядя, тётя и брат. Я проработала около шести лет в одной из гинекологических клиник. Это и был мой первый, «домюнхенский» врачебный опыт.

— Чувствуете ли Вы разницу в работе «там» и «здесь»?

— Самым главным в бывшем СССР было то, что все врачи были узкими специалистами. Один, например, занимался только ультразвуковым обследованием, другой вёл поликлинический приём, третий занимался проблемами рака и т. д. Врач в больнице, принимающий роды, понятия не имеет, как работают хирург-гинеколог или эндокринолог. Смешно сейчас вспоминать, но даже гинекологи делились на тех, кто лечит «верх» и кто лечит «низ». Здесь же я — и швец, и жнец, и на дуде игрец. То есть, здесь я настоящий, полноценный врач-гинеколог, занимающийся всеми женскими проблемами одновременно, включая и оперирование. Но, занимаясь сразу всеми женскими проблемами, я могу ещё и сделать выбор: по собственным интересам определить профиль моего кабинета.

— Занимаетесь ли Вы, скажем, проблемами бесплодия?

— Да, но до определённого момента. Когда дело доходит до «детей в пробирках», то этим занимаются несколько специальных клиник Мюнхена. Здесь специализация начинается только тогда, когда кончается практическая подготовка врача-гинеколога в полном объёме его специальности.

— Роза Васильевна, я попросила Ваших помощниц показать мне список пациенток, которые сегодня придут к вам на приём. Здесь немки, гречанки, польки, украинки и, конечно, много русских. Если сравнить, например, лечащихся у Вас немок и русских, какая женская половина нации здоровее?

— Ответ естественный — немки. Общеизвестно, что последние десять лет в бывшем СССР не существует того здравоохранения, которое действовало до «перестройки» и новой демократической системы. О каком нормальном здравоохранении можно говорить, когда женщина должна приходить на приём со своей простынёй и резиновыми перчатками, когда в аптеке нет необходимых лекарств, а лечение стоит огромных денег..? Однако это не означает, что у нас там нет врачей. Они — замечательные диагносты, прекрасные лечащие врачи, но поставлены в такие условия, будто на территории бывшего СССР идёт гражданская война и царит полная разруха. Только один пример. Когда я начинала работать в ординатуре, с нами вместе работала сестра-акушерка старой школы. Ей было уже за семьдесят. Она могла поставить точный диагноз и дать прогноз родов только по внешнему виду входящей в зал роженицы. Здесь же в основном (и даже очень часто) врач видит не пациентку, а результаты её диагностических исследований, добросовестно проведённых на ультрасовременных аппаратах.

— Хотят ли русские женщины здесь рожать?

— Здесь — да, но психологически им надо перестраиваться, так как жизнь в России отбила у них охоту иметь детей и быть матерью. Когда я начинала работать в Москве, в клинике за сутки мы принимали около тридцати родов. Теперь я узнала, что количество родов сократилось до шести в сутки...

— Спасибо Вам за беседу!