Отцы-командиры

Отцы-командиры

Помню их всех: одних хорошо и добрым словом, других - хуже, о третьих вообще вспоминать не хочется. С одними долгие годы довелось встречаться, других так и не видел больше.

О первом нашем командире роты уже сказано выше. К этому могу добавить, что особых огорчений он нам не приносил.

Вообще командирами рот у судоводителей бывали флотские офицеры, у механиков - сухопутные, переодетые в морскую форму, но на погонах у них были красные просветы, за что их называли "краснопогонниками". От флотских они отличались не только цветом просветов на погонах.

Ротой судоводителей курсом старше нас командовал капитан-лейтенант Г.П. Кангро. Невысокого роста, худощавый, он выглядел щегольски: безукоризненно пошитая, всегда отглаженная и вычищенная форма облегала его тонкую фигуру. Создавалось впечатление, что он получал комплект формы ежедневно из ателье индпошива, которое располагалось в доме, где он жил. С особым, только ему присущим шиком, носил он далекую от уставного образца фуражку. Её широкие поля закрывали, казалось, плечи, на фуражке был толстый белый кант и прошитый козырек. Ребята шутили: если посмотреть на Кангро с крыши, увидишь только его фуражку.

  Г.П. Кангро имел зычный, хорошо поставленный командирский голос, никак не соответствующий его внешности. От проницательного взгляда его зеленоватых глаз, похоже, ничто не могло ускользнуть. В общем, Гастон Петрович являл собой эталон военно-морского офицера, был требователен, но справедлив. Ребята очень уважали его. Без малого сорок лет он отдал училищу, пройдя путь от командира роты до заместителя начальника училища по военно-морской подготовке. Уже находясь на заслуженном отдыхе, капитан первого ранга пришел в Эстонский центр морского образования, чтоб передать свой богатый опыт. К сожалению, многие его планы остались невыполненными.

Нас связывала долголетняя дружба, и всегда этот обаятельный человек был честным и преданным. Незадолго до его тяжелой и неизлечимой болезни я после лекций зашел к нему. Гастон Петрович перебирал на столе огромную стопку каких-то бумаг высотой около шестидесяти сантиметров. Тепло поздоровавшись, он сказал: "Юра, это курсантские объяснительные за сорок лет. Возьми, тебе они могут пригодиться". Тщательно перелопатив огромную стопку, я выбрал те, которые приведены в этой книжке.

15 августа 1996 года перестало биться сердце Гастона Петровича Кангро. На другой день я выразил искреннее соболезнование вдове и сыну в постигшем их тяжелом горе, а через несколько дней вместе со своими однокашниками стоял у гроба друга.

У механиков командирами рот были майоры Давиденко и Кулларанд, а также уже известный читателю старший лейтенант - "Утёнок". У него была одна медаль, что сразу оценили по достоинству:

И на груди его могучей,

Сверкая в несколько рядов,

Одна медаль висела кучей,

И та за выслугу годов.

Ребята рассказывали, что "Утёнок" обладал исключительной способностью узнать в темноте за сорок метров курсанта со спины. За годы учебы мне как-то раз довелось столкнуться с ним. Заступая в наряд помощником дежурного по училищу, выстроил ребят, проверил внешний вид, форму одежды заступающих. Все были выбриты до синевы, а пуговицы и бляхи блестели, как пасхальные яйца. Появился "Утёнок" и грянул оркестр. Докладываю:

- Товарищ старший лейтенант...

- Отставить! Суточный наряд к разводу не готов.

- Товарищ старший лейтенант, почему не готов?

- У помощника дежурного по училищу не сбриты усы.

- Товарищ старший лейтенант, разрешите доложить.

- Докладывайте.

- Имею личное разрешение начальника училища носить усы.

Действительно, однажды А.В. Аносов сказал мне: - "Знаешь, Рястас, твои усы лучше моих - носи".

"Утёнок" мне не поверил и побежал куда-то выяснять... Но вообще-то Уставом было запрещено ношение бороды, а про усы ничего там не было сказано. Усы носили немногие: Гриша Савченко с бухтой колючей проволоки под носом, красавец Эндель Пяренсон с эффектной щепоткой рыжеватой растительности да я.

Вторая неприятность произошла на утренней физзарядке. "Утёнок", стоявший дежурным по училищу, установил форму одежды - тельники, на что я, не в библейских выражениях, разумеется, во всю мощь своей луженой глотки изложил собственную точку зрения, позабыв при этом оглянуться. А сзади стоял краснопогонник в звании майора. Система сработала, и меня повели к начальнику училища. Меня принял исполнявший эти обязанности Анатолий Степанович Симоненко.

- Рястас, скажи, кого ты назвал "Утёнком"? - спросил "Симонян", улыбаясь.

- Сараева.

- Ты говоришь неправду. Сараева зовут "фиксой", - немедленно уличил меня во лжи Анатолий Степанович. И, пропесочив, с миром отпустил.

"Утёнка" не уважали даже "свои" курсанты. Однажды после возвращения с практики рота вышла на построение. Только старшина приготовился доложить, как со второй шеренги "шкентеля" строя раздалось: "Кря-кря". Один из курсантов-механиков так люто "любил" своего отца-командира, что большую часть заработанной валюты истратил в ГДР на игрушечного утёнка, который весьма натурально крякал.