С начальником ЛЗП отношения сложились нормальные и деловые. Человек образованный и толковый, он всё понимал. Римме я мог только сочувствовать, уж больно место глухое, до села Подгорное аж 34 километра по просеке, прорубленной каторжанами в 1905 году, да и то зимой.
С капитаном Коровиным близко знаком не был, знаю о его нелепой смерти, вскоре после моего отъезда. Он перед поездкой съел в буфете каких-то рыбных консервов, и лошадь привезла в район тело уже мёртвого капитана. Рассказывали, что люди, которых он охранял, на похоронах плакали, видимо уважаемый был человек.
Кто такие "бандеровцы", я в то время не знал, да и не хотел в эти дела соваться, сам - меченый. Работали в мастерской у нас отец и сын Калюжные, ремонтировали радиаторы тракторов. Так вот, сын рассказал, что отец всю войну прошёл старшиной в разведроте, вся грудь в медалях. Украинцы очень уважительно относятся к форме и наградам, потому гимнастёрка со знаками воинской доблести висела на видном месте. Но ворвались в дом какие-то бандиты, забрали всё, что могли и награды тоже. А через некоторое время пожаловали уже сотрудники госбезопасности, забрали хозяина с семьёй "за содействие бандитам". За такое "преступление" и оказались здесь.
Водитель мотовоза попал сюда почти так же: возил генерала, видимо, не туда заехали, и арестовали обоих. Что стало с генералом неизвестно, а бывший водитель "виллиса" Станислав управлял теперь мотовозом, тут уж не свернёшь в сторону - рельсы!
У женщин всем заправляла москвичка, лет за пятьдесят. При ней состояла помощница, молодая и красивая. Были они работниками торговли, и по слухам, отбывали срок за недостачу.
Хороша была на этом участке баня, из неё можно сразу же окунуться в речку Нюрсу. Помню, как сейчас, первое посещение этой баньки. Неказистый мужичок, увидев новенького, предложил попариться вместе. Достал из своего портфеля шапку и нахлобучил на голову, замочил веник. Забравшись на верхний ярус трёхступенчатого полка, скомандовал: "Поддай жару!" Сам он глотнул из бутылки мутноватой жидкости и крякнул. Я залил в отверстие каменки полный ковш воды. Рванула такая обжигающая волна, что меня сдуло с верхней полки. А мужичок, остервенело побив себя веником, сделал очередной глоток и попросил ещё пару.
Мне уже не сиделось и на второй полке. Процедура была повторена неоднократно. Я уже сидел на полу, а напарник допил бутылочку и попросил ещё разок поддать. От него в дальнейшем приглашений больше не было.
Бежали дни, наступали новые времена, близилась Свобода!
Первым уезжал Иван Дудас, возможно, вызволил его бывший начальник. Потом пришла очередь отца и сына Колюжных, которых тепло провожали, радовались тому, что возвращается справедливость. А в сентябре уехал и я, для начала в свой посёлок.
* * *
На этом записи Ю.Рястаса обрываются. С его слов, можно добавить следующее: он вернулся в родные края и попытался осуществить на деле свою давнюю мечту. Однако первая попытка поступления в мореходку была неудачной, по надуманным предлогам его "завернули". Ещё не был официально реабилитирован в 1957 году отец. И только в следующем 1958-м году надел всё же Юра форму с синим воротником-гюйсом. О годах учёбы, дальнейшей жизни своей, он написал сам. Перечитывая его книги, мы как бы продолжаем разговор со старым другом. Люди, увы, уходят. Остаётся слово, остаётся память!
Корректуру и редактирование провел Р.Ю.Титов
24.Х.2010.
Свободное копирование
