Глава 59
Посёлок с каким-то немецким названием — Ямбург — находился, да и сейчас находится севернее Надыма на 285 км, на берегу Обской губы в устье небольшой речки с тоже необычным именем — Нюдя Монгота Епоко.
Из-за климатических особенностей растительность здесь была в основном представлена ягелем и кое-где небольшим ерником. Одним словом — тундра. В этом районе в 1969 году геологи открыли месторождение газа. Лишь 15 лет спустя вышло распоряжение правительства СССР о начале обустройства этого участка.
Газовую станцию и всевозможные газовые трубопроводы строили соответствующие управления, а на ПСО-35, куда я устроился работать, возложили обязанность по строительству механизированного речного причала как раз в устье той самой речки, которая Нюдя... В 1983 или 1984 году ПСО-35 пригнал сюда по воде дебаркадер — но не для того, чтобы он стал плавучей пароходной пристанью, а для того, чтобы на нём могли жить рабочие. Установили его в двухстах метрах от устья. (ПСО-35 расшифровывается так: Плавучий Строительный Отряд 35).
Вахтовиков в Ямбург возили на вертолёте, полтора часа жуткой тряски в одну сторону, и столько же обратно. Когда я в середине марта 1986 года впервые прилетел туда, обустройство причала шло полным ходом. Дебаркадер представлял собой нечто вроде общежития, где мы не только жили, но и питались. Для этого здесь оборудовали кухню и небольшую столовую, а пищу готовила повариха, тоже прилетавшая на вахту.
Здесь же, на брандвахте, в одной из комнат жили начальник участка и мастера. Имелся у них тут и рабочий кабинет с рацией.
Работали мы по 12 часов — с 8 утра до 8 вечера — с часовым перерывом на обед. Все виды работ — на улице. А Ямбург — это такое место, где круглый год дует ветер. И где круглый год холодно. Можно только представить, как я там уставал! Вечером приходил на брандвахту, переодевался, мылся, потом шёл ужинать, и после этого не проходило и полчаса, как я засыпал мертвецким сном. Просто отрубался. С утра всё начиналось сначала. Физиономия обветрилась, стала бронзовой, как у мексиканского индейца. Потрескавшиеся губы я смазывал вазелином, который нашёл в аптечке.
Все дни у меня в голове крутилась одна и та же мысль — там, в Надыме, осталась беременная жена, не болеет ли, как её самочувствие? Из кабинета начальника участка я изредка дозванивался по рации в Надым до квартиры брата, трубку обычно брала сноха Люся. Я тревожным голосом спрашивал:
— Люся, здравствуй! Это Лёня! Ну, как там Люба?
— Лёнчик, все нормально, всё под контролем, работай, не переживай, привезём Любу с роддома сами, — со свойственным ей оптимизмом, отвечала Люся.
Беременность Люба переносила хорошо: без токсикоза, как у других женщин, с хорошим аппетитом. Есть много примет, по которым женщины определяют, кто родится — мальчик или девочка. Если, допустим, у женщины волосы на голове вьются — будет девочка, если прямые — соответственно мальчик. Если изжога — примета девочки. У Любы все приметы перемешались, мы терялись в догадках: кто же? Диагноза УЗИ тогда ещё не придумали. Многие знакомые нарекали нам именно мальчика, и мы в большей степени ломали голову именно над тем, как назвать мальчика, а не девочку.
Свободное копирование
