Тянуть на уроках руку меня отучил случившийся конфуз. Во втором классе нас готовили к вступлению в пионерскую организацию. Вожатая принесла в класс горн, спросила: «Кто будет горнистом?». Увидела мою поднятую руку, подошла ко мне и протянула инструмент. Набрав в себя воздуха, я выдохнула его в горн. Тот издал неприличный звук. Все дружно рассмеялись. Мне же было не до смеха. Оказалось, что «не все мне горы по плечо».
Школьная жизнь мне нравилась. Постоянно проводились интересные мероприятия. Во время летних школьных каникул в больших дворах (а наш двор был таким) работали детские площадки. Утром нас будил горн бодрящей мелодией: «Вставай, вставай, постели заправляй!» Детвора выбегала во двор на зарядку. После домашнего завтрака дети снова спешили на площадку. Воспитательница выдавала настольные игры, организовывала походы, проводила конкурсы, руководила дворовым театром. Зрители смотрели наши представления из окон, с балконов, дружно аплодировали. Мы, артисты, наслаждались минутами славы. Послевоенное детство оказалось весёлым, занимательным, радостным, и я сознательно вместе с другими детьми скандировала на торжественных линейках: «Спасибо товарищу Сталину за наше счастливое детство!»
Росла я ребёнком слабым, болезненным. Внезапно температура тела поднималась под сорок градусов, и я впадала в беспамятство. Когда сознание возвращалось, видела заплаканную маму и молящуюся бабушку, не утратившую в наш атеистический век веру в Бога. Выходившие меня крошкой в военное лихолетье, они тряслись надо мной, боясь потерять в мирное время. Меня вылечивали, кутали, я снова простужалась и заболевала. Это был заколдованный круг. Своей болезненностью я даже гордилась, зная, что страх за меня усиливает внимание ко мне в семье. Как все болезненные дети, которые проводят много времени со взрослыми, я была не по возрасту развита и отличалась обострённой чувствительностью.
Свободное копирование
