Первая любовь

ПЕРВАЯ ЛЮБОВЬ:

В начале лета я отбыл на каникулы в родительский дом. В надежде, что в следующем учебном году мне дадут общежитие, я отказался от места в квартире Анастасии Даниловны. Общежитие мне снова не предоставили, бабушка Тася за лето успела сдать свои два места девушкам, но посоветовала мне обратиться к её знакомым, которые жили в соседнем дворе. У пары пенсионеров под сдачу была выделена отдельная комната, одно место в которой было уже занято студентом университета. Я устроился жить в лучших условиях, чем были у Таси, но за те же деньги.

Через пару дней, вечером я решил навестить бывшую квартирную хозяйку, чтобы поблагодарить за наводку на мое новое место жительства. Закончив процедуру приветствия, восхищения моим повзрослением и приятной внешностью, старушка вышла на несколько минут прочь, а затем, возвратившись в комнату, стала накрывать на стол, умело и привычно манипулируя ящиками и дверцами старинного шифоньера. В результате её бурной деятельности круглый стол оказался накрытым белой скатертью и уставленным плошками с баранками, печеньем, мёдом и вареньем. Старая мельхиоровая сахарница, приютившая кусковой сахар и щипчики, была устроена точно посреди окружности совместно с горячим, закопчённым чайником. Стали пить вкусный чай и мило беседовать. Божий одуванчик была настоящим мастером застольной беседы – она не только внимательно выслушивала мои повествования о прошедших каникулах, но и использовала упомянутые имена, названия или ситуации, как спусковой крючок для собственной истории. Мне пришлось по второму разу выслушать несколько ярких сюжетов времён юности Анастасии Даниловны. При этом старушка называла даты, имена и события так легко, как будто и её истории тоже происходили недавно. Разговор затянулся и шёл уже по второму кругу. Я подбирал вежливый предлог для сворачивания визита.

Внезапно раздался скрежет ключа, входная дверь отворилась, убогое помещение вмиг засияло яркими красками и стало необыкновенно красивым. В комнату грациозно впорхнули две красивые, молодые девушки, внешность которых была специально спроектирована природой в самых противоположных красках и полюсах. Неожиданно для самого себя, я мысленно представил электрическую схему, в которой положительный потенциал образовала яркая и хрупкая брюнетка, в стиле главной героини любимого народом итальянского фильма «Римские каникулы», а в роли отрицательного электрода выступала вторая, не менее изящная и стройная блондинка. Крикливая одежда девиц также производила впечатление необычной, а её расцветки были нарочито выдержаны в параллельных, противоположных друг другу тонах. Дама «пик» и дама «червей» - новое сюрреалистическое построение мелькнуло в моей голове.

Небожительницы непринуждённо улыбнулись застолью и хором поздоровались. Бабушка Тася представила гостя. Девушки назвались в ответ: брюнетку звали Мартой, а имя блондинки – Хильда, девицы – студентки хореографического училища, прибывшие в Днепр из Таллина. Будущие балерины снимали у бывшей актрисы левую часть её студии вместо нас с Эдиком. Девушки, не став ждать особого приглашения, привычно подсели к столу и завязали новый виток житейских пересудов: о жизни в чужом городе, новых фильмах, музыкальных группах и артистах.

Я, дилетант в области отношений с противоположным полом, внезапно проявившимся мужским инстинктом, распознал высочайший класс женственности обеих самок. Мне больше не хотелось закругляться с визитом, а, совсем наоборот, я желал, как можно дольше растянуть своё пребывание в студии Таси. Одним махом я превратился из мальчишки в дамского угодника, который, мобилизовав свой мозг, не уставал рассказывать смешливым женщинам занимательные истории. Мне понравились обе экзотические квартирантки бабушки Таси, но с самого первого взгляда я «по уши» влюбился в Марту. Всё моё тело непривычно напряглось, его пронизывали нежные и удивительные вибрации душевного ожидания чего-то большого и важного, удивительного и пугающего.

По возвращению к себе, я свалился на койку и немедленно провалился в спасительный сон. Всю следующую неделю меня не покидало тянущее ощущение необходимости принятия какого-то важного решения, а какого? Что делать со своей любовью? Бывалый друг, Мурзик, советовал не спешить, а просто постепенно приручать объект своей любви.

- Ты, Куба, расслабься, не переживай и не пори горячку – бабы того не стоят... Пригласи, для начала, девиц на наш вечер в следующую субботу, может подружка твоей Марты мне сгодится на романчик…

В пятницу я снова позвонил, удивлённой вниманием Тасе, и опять напросился в гости на вечер. В этот раз, основательно разрушив свой скромный бюджет, я накупил целый пакет восточных сладостей к чаю. Всю дорогу до дома Анастасии Даниловны я мечтал о том, чтобы застать свою любимую по месту жительства и представлял волнующую картину нашего объяснения в любви вприкуску с восточными сладостями. Когда я вошёл в студию бывшей актрисы, то сразу убедился, что первая часть моего коварного плана удалась – за шифоньером слышалась какая-то активная возня и хихиканье в два голоса. В ответ на мои заинтересованные взгляды в сторону перегородки, Тася шепнула, что её квартирантки, всегда по пятницам, намыливаются на гулянку. Мы опять стали вдвоём пить чай. Я сидел как на иголках, стараясь сохранять видимость душевного покоя. Совершенно ничего не значащий разговор с бабушкой давался с трудом, любая мысль застревала на полпути, а дрожащий в лихорадке язык не справлялся с самыми простыми словами...

Внезапно занавеска в проходе сдвинулась и две расфуфыренные, экзотические птички выпорхнули на Тасину половину помещения. У меня полностью перехватило дыхание, я реально был близок к обмороку – раскрашенные девицы в полной боевой готовности выглядели настоящими пришельцами из далёкой Вселенной. Внешность Марты в этот раз казалась настолько безукоризненной, что её можно было сравнить с боевым клинком, настроенным на нанесение сердечных ран слабым, земным мужчинам. Девушки приветливо, но без всякого энтузиазма, бегло поздоровались с бывшим квартирантом Таси и устремились прямо к выходу. Робкий Ромео, после короткой внутренней борьбы и колебаний, геройски двинулся на перехват:

- Девчонки, а куда вы собрались? Может быть, мне можно с вами?

- Сосунков у нас не принимают, - грубо отрезала Хильда.

- Я - студент третьего курса! Если вы сегодня не можете взять меня с собой, то тогда я вас приглашаю на дискотеку в нашем техникуме. Завтра, в восемь вечера... Девчонки, вы не можете себе представить, какие классные у нас вечера... Наш вокально-инструментальный ансамбль занял третье место на конкурсе студенческих музыкальных групп... Я вас познакомлю со своими друзьями... Я было собрался добавить ещё несколько рекламных реплик, но вовремя остановился, так как заметил, что обе девушки содрогаются в конвульсиях хохота. Почему моё предложение вызвало такую странную реакцию эстонских красоток? Марта, подавив приступ смеха, расставила для меня точки над «i». Она объяснила обожателю, что все, без исключения, выходные дни подруги проводят за городом у друзей, а их будни катастрофически заполнены занятиями и репетициями. Танцовщицы возвращаются домой настолько разбитыми и уставшими, что у них совершенно отсутствует желание растрачивать мизерные остатки свободного времени на идиотские свидания, ахи, вздохи и прогулки под луной... По данному почтовому адресу, мне точно не следует рассчитывать на любовное приключение…

С этого дня моя жизнь изменилась коренным образом – я стал самым преданным другом Анастасии Даниловны. Я часто звонил старушке и справлялся о её делах и здоровье. Я был в курсе её визитов к врачам и проблем с соседями по коммуналке. Я бегал в продуктовый магазин со списком необходимых покупок, звонил в домоуправление и ходил в аптеку. Соседи Таси по коммуналке сплетничали:

- Какой необыкновенный, внимательный мальчик…

А мальчик на самом деле был самым обыкновенным, он просто любил бабушкину квартирантку Марту...

Вечера будних дней, кроме пятницы, юные балерины действительно проводили дома. В каждое моё посещение обитатели Тасиной студии, как правило, садились вместе ужинать. Анастасия Даниловна пекла фирменную запеканку с творогом, а я взял за правило покупать к столу пакетик мармелада или зефира. Стол накрывали нарядной, белой скатертью, слушали на проигрывателе старые пластинки из коллекции бывшей актрисы, обменивались различными байками и сплетнями. В эти прекрасные мгновения я был счастлив, мог, сколько угодно, пялиться на свою любимую, беседовать с ней на разные темы, а иногда, балуясь, обнять за талию, поцеловать ручку или щёчку. Меня больше не считали сосунком. Я стал своим парнем, ко мне прислушивались, со мной дружили, но, при всём этом, давали понять, что мою кандидатуру никто не рассматривает в качестве героя любовного романа. Однако, даже подобные, неполноценные свидания с любимой девушкой заряжали меня жизненной энергией, не лишали надежд на счастливое будущее.

Одним вечером девчонки разбушевались напропалую и пустились лихо плясать под старые мелодии. Я, в буквальном смысле, застыл с раскрытым ртом в полном восторге от их профессионального мастерства. Бог мой, какие умелые танцовщицы, какая фантазия и грациозность движений, как легко девушки переключаются с одного музыкального ритма на другой, совершенно противоположный первому. Под пластинку со старым рок-н-роллом Марта вдруг потащила танцевать своего Ромео. Когда стало очевидно, что американский быстрый танец совершенно не годится для неумелого танцора девушка оставила меня в покое, заменив подругой. Этот невероятный, фантастический и феерический рок-н-ролл танцующих небожительниц навсегда остался в моей памяти.

Приближалось завершение третьего учебного года, а с ним два месяца каникул. Моя студенческая жизнь шла достаточно успешно, своим естественным путём. Что касается личной жизни, то она, по-прежнему, оставалась неопределённой. Анастасия Даниловна, в телефонном разговоре, ужасно огорчила меня сообщением о временном отбытии на дачу своей подруги. Я совсем загрустил без традиционных чаепитий в студии Таси, кое-как продержался две недели без встреч с любимой, но воскресным вечером решился на авантюру: сделав вид, что ничего не знаю об отъезде их квартирной хозяйки, пошел навещать квартиранток.

Когда я добрался до цели, девушек на месте не оказалось, дверь была запертой, а три тёмных окна студии тоскливо отражали свет уличного фонаря. У подъезда старого дома, под навесом, покрытым листьями какого-то вьющегося растения, спряталась одинокая скамейка. Я решил, во что бы ни стало, дождаться возвращения Марты и устроился на скамье. В ночной темноте, замаскированный навесом и листьями, я просидел около часа, никого не дождался, расстроился и собрался было уходить не солоно хлебавши, но вдруг оказался запертым в тёмном пространстве перед подъездом внезапным подкатом к входу старого дома двух автомобилей «Волга». Я притаился, наблюдая из темноты за происходящим на освещенной уличным фонарём стоянке. Обе машины одновременно остановились, из первой волжанки выскочили двое в дупеля пьяных мужиков. Высокие, дорого одетые и крепкие телом мужчины, матерно бранясь и не переставая сально обсуждать интимные особенности эстонских б...дей, подошли ко второй машине и раскрыли заднюю дверь салона. В пару заходов они вытащили с заднего сиденья автомобиля два неподвижных, женских тела. С миной глубочайшей брезгливости на лице, подобной выражению людей, которым случайно выпало переносить мешки с навозом, мужчины кое-как дотащили хрупкие тела до входа в дом и небрежно, как дрова, скинули их прямо на грязный бетон. Совершенно не заметив присутствия постороннего наблюдателя, мужчины пьяно плюхнулись обратно на заднее сиденье машины. Невидимые водители дружно ударили по газам и оба автомобиля разом исчезли со двора. Всё происшедшее, по всей видимости, длилось минуты три, но его невольному зрителю продолжительность разгрузочной операции показалась бесконечно долгой.

Я, в полной растерянности, остался наедине с двумя вялыми остатками потрепанных балетных девочек. Тела вяло шевелились на ледяном бетоне – значит живы и нуждаются в помощи. Я поднял сумочку Марты, достал из неё давно знакомые ключи, открыл дверь на первом этаже нараспашку и осторожно, стараясь не переполошить соседей, по очереди, осторожно втянул два лёгких тельца в квартиру. Несмотря на несколько ступенек и порогов на пути движения, ни одна из девиц так и не очнулась. Включив свет, я констатировал у обеих пострадавших состояние «полной отключки». Одежда на девушках оказалась совершенно грязной, в полном беспорядке. Блузка Марты была вывернута наизнанку и надета прямо на голое тело, пуговицы расстегнуты. Лица девушек были измазаны пятнами белой субстанции, возможно пеной, вероятно слизью, а может быть остатками еды. Я, с трудом превозмогая брезгливость, перенёс девушек на кровати, смочил в ванной комнате большое махровое полотенце водой с мылом и протёр лицо, шею и грудь Марты. Во время санитарной процедуры девушка, находясь без памяти, недовольно мычала от прохладной воды, отмахивалась от назойливого полотенца и дебильно улыбалась навстречу своему спасателю. Я догадался, что обычный алкоголь не смог бы вызвать полное отключение человеческого мозга.

В этот ужасный вечер исполнилась моя заветная мечта – обнаженная, любимая и абсолютно доступная женщина лежала передо мной и, с призывной улыбкой, тянулась за мужской лаской. Но вдруг моя любовь, именно в этот момент времени, полностью испарилась и навсегда умерла. Марта больше не вызывала у меня никаких эмоций. В настоящем гадком виде она не смогла вызвать даже отвращения, в моей душе осталась лишь одна жалость…

Когда следующей осенью я опять вернулся с летних каникул, то, первым делом, забежал в студию бабушки Таси. Старушка рассказала, что обеих квартиранток отчислили из хореографического училища из-за неуспеваемости, девушки больше не живут у неё в студии и, скорее всего, навсегда убыли из Днепра.