Усталый от разнообразных впечатлений и продолжительного, хотя и не дальнего странствования, я возвратился в Бузонью под гостеприимный кров Аляр-Бека. Восточный ужин ожидал собравшееся общество, а после ужина явились мусульманские музыканты и певцы для увеселения усталых посетителей. Оркестр состоял из четырех инструментов: "нагара" два маленькие овальные барабана, из которых один громче и музыкальнее, а другой тише и неприятнее для слуха, "саз" балалайка о четырех струнах, "балабан" род флейты, и "кавал" медный круг в роде бубна. Оркестром управляет саз, дающий тон, в котором должна быть играна пиеса: музыкант, играющий на сазе, есть вместе с тем и primo-tenore. На нагаре играет один музыкант.
Песни сменялись одни другими; восточное пение и музыка довольно известны и не могут нравиться европейскому слуху по своим неистовым и странным звукам. В последствие времени мне случилось слышать лучших мусульманских артистов в Тегеране, Каире и Константинополе, но пение, слышанное мной у Аляр-Бека на Апшеронском полуострове, всегда представлялось мне более приятным. Я думаю, что близкое прикосновение с образованною нациею и европейскою музыкою улучшило вкус наших закавказских мусульман и отучило их от неистовых и неприятных криков и вопиющей музыки.
Много песен грустных и веселых пел апшеронский бард, но я запомнил только одну из них. Вот она в русском переложении:
Пал на горы снег,
Скрылись цветики;
Слава Господу,
Придёт милая!
Не кидай камней:
Я уж раненой;
В черном платье я,
Душка в красном вся.
Под стеной растут
Здесь три розана:
Опадай листок --
Ветвь останется!
Я влюблен в тебя;
Не помочь беде!
У тебя в руках
Слаще меду сласть;
Отца, матери
Милей милая!
Ну, пойдем со мной
В мою родину!
Она ж веером
Прохлаждается;
Взгляд на милую
Живит пленника!
* * *
На вершинах гор
Все не тает снег.
В цвете роз шипов
Ведь не менее:
Ведь не менее
Любит милая,
Хоть и кажду ночь
На груди моей!
Не сберешь гранат
У стен крепости:
Кто же столько смел,
Говорить бы с ней,
С нею -- утицей
Сизокрылою?
Не могу назвать
Тебя милою
Не прижму пока
К ретиву сердцу.
Видел я ее
У стен города:
Сладко мне она
Улыбалася,
В фереджэ новом
Красовалася!
Ах, поди ко мне
Моя девица!
Не бросай камней:
Я уж раненой.
Последним свидетельством внимания Аляр-Бека к своим гостям была устроенная им в малом виде Лезгинка. Я видел не раз этот танец, и кроме воинственного характера, придаваемого ему вооруженными Черкесами, других красот в нем не нахожу: довольно приятным звукам музыки лезгинского танца не достает плавных и грациозных движений тела; у Грузин Лезгинка приняла другой, более изящный характер.
На другой день все общество оставило Бузонью и возвратилось в Маштаги, где все еще продолжалась раздача вспоможения пострадавшим.
Свободное копирование
