___________________________
Я чувствую в себе особенное призвание к описаниям, и после этого опыта, надеюсь, по вашему мнению, благосклонный читатель, удачного, мне очень хочется составить описание Табасарана, но потерплю до следующего города на моем пути, когда у меня наберется побольше материалов и побольше уменья, а теперь покамест буду изощрять свое перо в описании дербендского общества.
Признаюсь, меня самого несколько смущают слова: "дербендское общество". Да разве может существовать какое-нибудь общество в городе, где нет других действующих лиц кроме небольшого числа чиновников?
Но между тем это факт, неподлежащий сомнению: остается только написать о нем философский трактат, что я и сделаю немедленно, в великий ущерб всем будущим путешественникам по Дагестану.
Не странно ли, что такие опытные "описыватели", такие искусные "открыватели", как например Гамба и Ко, не заметили, что в Дербенде находится не только общество, но даже два общества: одно русское, состоящее из наезжих военных и статских чиновников, а другое туземное, образуемое Мусульманами, Жидами и Армянами?
Русское общество очень немногосложно, потому что и самое управление города не развито вполне: чтоб видеть комплект дербендского общества, стоит в праздник сходить к обедни в русскую церковь: здесь все члены на лицо. Но увы! как их мало, дам почти не видно, девица же в Дербенде существо баснословное! И военные и статские ведут, большею частию, жизнь холостую -- я, право, не знаю почему, -- а если и встретится женатый, то, вероятно, человек, имеющий единственно в виду благо ближнего. Прибывшие с различных концов Империи чиновники заняты только службой и очень редко сходятся друг с другом: каждый, по-видимому, углублен в свое дело, хотя из-под руки знает кое-что и о чужих проделках. Как-то общее соединение не идет на лад между людьми, приехавшими то из Малороссии, то из Финляндии, то из Вологды; да притом большею частию приезжие мечтают о возвращении на родину или уж ни о чем не мечтают. Поэтому нисколько не должно удивляться, что устроенные зимой "благородные" собрания вмели в Дербенде мало успеху, что большая часть посетителей остались ими недовольны, не удивительно и то, что в Дербенде совсем нет русской публичной жизни.
Мне не известно, чем занимаются дербендские чиновники кроме службы, но я знаю, что чтения здесь нет или очень мало, что хозяйство каждого находится не в цветущем положении и что просвещение нисколько здесь не процветает. Эту сфинксовую загадку я оставляю на разрешение будущим исследователям Дагестана.
Туземное общество Дербенда -- дело совсем другое: оно все живет на базарах, на улицах, в караван-сараях, в банях, в мечетях, такая восхитительная публичность! Идешь по улице и вдруг наступаешь на ноги очень почтенной особе, которая сидит у стенки сжавшись на корточках и покуривает трубку; кругом этой древности с отменно красной бородой сидят в таком же положении несколько тоже почтенных особ: из любопытства невольно спросишь: кто это уличный созерцатель? Это бывший городничий и благодетель города Мухаррем Бек, это он делает кейф не меньше, как с утра до вечера, на мостовой Дербенда, с городскими беками! Об остальном народонаселении нечего и говорить: все живут целый день вне дома, а за чем, спросите? За работой? Ничуть не бывало! Станет Азиятец утруждать свое благоурожденное тело: для этого у него есть "дом" т. е. жена и прочая челядь, а сам он или торгует и торгуется на базаре, или решает судьбы Кавказа на дворе мечети, на мостовой улицы, или наконец безмолвно созерцает всех тварей с высоты своей кровли: работа для Дербендца последнее занятие, хотя он и трудолюбивее других своих собратий по религии.
Впрочем, такой древний город, как Дербенд не может не возбуждать даже между туземцами любопытства, и поэтому правоверные археологи в Дербенде не исключение, а ученые в городе, всегда игравшем некоторую роль в Дагестане, не редкость. Из числа их я посетил покойного корреспондента Казанского Университета Муллу Таги и Мирзу Хайдера: эти два светила дербендской премудрости враждовали друг с другом во всех ученых вопросах, и каждый из них имел свою толпу поклонников. Мулла Таги был болен и с трудом мог говорить, однако я заметил в нем гораздо больше критической учености, нежели в Мирзе Хайдере. Есть еще здесь мусульманский археолог Арслан Бек, но я уже о нем говорил.
Дербендские Беки ведут по преимуществу жизнь праздную и только в крайности занимаются мелкой промышленностью. Молодые Беки большие охотники до европейских нравов и до европейского вина: вот все, что я знаю о них.
Характер Дербендцев составляет, по самой амальгаме народонаселения, смесь персидского с горским: Дербендец дерзок, но не храбр, малодушен, но не добр, хитер, но не умен; вообще хороших качеств мало. Впрочем, это говорят здешние жители, и я всю ответственность за такой дурной отзыв, во избежание старинного дербендского мщения, слагаю на них. В Низовом укреплении у Горцев отбирают оружие при входе в крепостные ворота: в Дербенде было бы полезно вывести оружие совсем из употребления. Дербендцы не воздержны на слова, в гневе до крайности бурны, и поэтому на базаре нередко происходили трагические сцены: один правоверный за резкое словцо отрубил другому руку среди белого дня, а тот взял тут же и убил его наповал. И это происходило на базаре! Другое происшествие еще поразительнее: дядя отобрал, за какой-то проступок, у племянника шашку, как у недостойного носить оружие, но потом смилостивясь возвратил ее ему, а племянник попробовал острее тотчас же на своем дяде: оказалось, что шашка была очень остра, так остра, что изрубила дядю в куски. Но кончим о мрачных событиях: я и так часто кидаю на своем пути превосходные сюжеты для будущих Дюма!
Мужчины и женщины в Дербенде довольно хороши собой: женщины ходят здесь уже под покрывалом, и желающие лично убедиться в дербендской красоте должны, как я, по вечерам лазить на кровлю или сидеть у дербендских фонтанов, куда приходят толпами дербендские девицы и девочки за водой с кувшинами на головах, точно как Самарянки. Только крик и беспрестанные ссоры их у фонтанов отобьют охоту хоть у какого угодно любителя женских типов.
Свободное копирование
