Поскольку я заговорил о велосипеде, то не могу не вспомнить время, когда я учился на нём ездить. Научился до школы в семилетнем возрасте.
Улица у нас длинная, в конце её находилась молочная ферма. Однако родители мне разрешали учиться ездить только на небольшом её участке: от улицы Космическая до бывшей центральной улицы. Но, как говорится, «аппетит приходит во время еды». Чем больше ездил, тем лучше у меня получалось. И однажды я, нарушив родительский запрет, пересёк «красную черту», то есть переехал Космическую улицу, а там также учились ездить мои одногодки, но в отличие от меня уже первоклассники. Кто-то предложил устроить велогонки. В итоге мы все оказались возле владения коров. Была золотая осень, их содержали на улице в загоне, возле которого мы и остановились отдохнуть. Стали любоваться коровами. Однако не учли, что это могло кому-то не понравиться. Нет, речь не о доярках или пастухах. Наше наглое любопытство явно не понравилось быку, который, злоупотребляя своими рогами, устремился на нас. Чем бы всё закончилось, если бы в это время не проезжал мимо сам председатель колхоза, успокоивший «хулигана», а нам давший хорошего пинка?.. Не знаю, как ребятам, но мне за это самоуправство пришлось вечером постоять в углу. Выдал нас председатель.
Случилось с моей стороны в детстве ещё одно нарушение запрета родителей, связанного с велосипедом. Правда, случилось это где-то летом по окончании шестого класса, когда мне шёл четырнадцатый год. То есть подросткового возраста я ещё не достиг, это произошло 15 октября 1970 года. Вот в этом и была проблема. Катаясь с ребятами на велосипеде по селу, потом на его околице, нам вздумалось, как и несколько лет назад, устроить велогонки. К нашему удивлению, финишем оказался памятник перед въездом в районный центр Гуляйполе, а это от села… восемнадцать-девятнадцать километров. По тогдашним детским меркам это настоящий марафонский заезд. К счастью, никто из ребят не додумался устроить гонки по Гуляйполю. Мы взяли обратный курс в родное село. Опять же, к счастью, на этот раз наши родители об этом не узнали.
Сейчас, когда за спиной остались почти шестьдесят пять прожитых лет, думаешь: откуда у нас в детстве бралась смелость, отсутствие страха? Видимо, сказывалась сельская природа и жизнь, в отличие от городской. В селе не было светофоров, но не имелось и много транспорта, этого повышенного источника опасности. Когда мы ехали в Гуляйполе на велосипедах и обратно, то нас обогнало не больше двух рейсовых автобусов и с десяток легковых автомобилей. Чего не скажешь о городских улицах. Их не только не сосчитать, но и ездят они порой на «космических скоростях». Поэтому мы ехали и не столько смотрели на дорогу, как любовались окружающей природой. А она прекрасна и неописуема пером. Вдалеке располагались утопающие в зелени хутора, которые не успели ещё уничтожить по вине Хрущёва, а вокруг колосились хлеба, радовали глаз подсолнухи, созревала «царица» полей – кукуруза. Но меня больше привлекали водонапорные башни, ибо поблизости ни пруда, ни речки не было. А вода есть жизнь. Без неё «ни туды и ни сюды».
В начале 1960-х годов на республиканском уровне (в Киеве) был утверждён план застройки села Малиновки. В итоге появился новый центр с улицей Космической и административными и другими общественными зданиями на ней. Без постройки жилых домов тоже не обошлось. Семья кумы моей мамы одной из первых туда переселилась. Нам этого делать не стоило, ибо проживали совсем рядом.
До перепланировки села центр находился, как я уже сказал, с левой стороны нашей улицы, на перпендикулярной улице. Моя детская память хорошо сохранила всё то, что там находилось, что делает село населённым пунктом. Сельская почта расположилась прямо в конце нашей улицы – улицы моего детства. Поэтому всю корреспонденцию (письма, газеты, журналы) мы получали в первую очередь. Не будет же почтальонша носить их по всему селу, прежде чем бросить в наши почтовые ящики?! Аптека находилась с левой стороны, чуть подальше от нашей улицы. Что мне из неё запомнилось? Так это, разумеется, гематоген. О котором современные дети вряд ли догадываются, поскольку в наше время появилось множество его заменителей. К тому же «Марс» или «Сникерс» куда вкуснее гематогена. Здесь же находился саманный продовольственный магазин. Кстати, магазинов в селе имелось несколько. По количеству на тот момент колхозов. Я до сих пор не понимаю: село одно, а колхозов много. Хотя, если знать, что они организовывались добровольно-принудительно, то вопрос отпадёт сам по себе. Организовать в начале колхозного строительства на селе одно большое коллективное хозяйство не представлялось возможным из-за сопротивления зажиточных крестьян. Слово «кулак» неприличное, оно мне не нравится. Позже построили промтоварный, но уже кирпичный магазин. Здесь же находились церковные здания и дома священников. По одному из зданий, превращённому в школу, в котором я начинал учиться в пятом классе, можно представить, что на Руси церковные служащие жили не хуже помещиков. К счастью, в нашем селе последних никогда не было, ибо в нём жили потомки запорожских казаков. Здание семилетней школы за сельским парком я уже не застал, оно сгорело после войны от пожара. Не забыть мне и прежний саманный сельский клуб. Поскольку я являюсь кинолюбителем с детства. Однако самой большой достопримечательностью старого центра села являлся, без преувеличения, парк. Там проводились все сельские мероприятия, самым памятным из которых считалось празднование Дня Победы и День освобождения села от фашистских захватчиков. Как же мне больно было видеть в мае 1991 года при посещении родного села, как на месте прежнего парка росла кукуруза. Неужели для неё места за селом не нашлось? Скорей всего, по той же причине сегодня и на месте хуторка на окраине села, где несёт свои воды Янчул, приток реки Гайчур, растёт подсолнух. А ведь каким чудесным был этот райский уголок. Его я часто посещал, там проживал родной младший брат моей прабабушки Марины Пётр Кононович. Нам с братом он разрешал хозяйничать на огороде. Сорванные с грядки огурчики и помидорчики куда вкуснее казались, чем с нашего огорода. Хуторок состоял из одной улицы с домами по обе стороны, он весь утопал в зелени. Вот где можно прятаться от летнего зноя. Правда, такой роскошный, как у моего дедушки Ефима, сад там отсутствовал. Но окружающие хуторок поля с золотистой пшеницей или рожью очаровывали гостя, каким являлся часто я.
Со слов мамы, хуторок этот появился уже после войны. До неё там стояли дома в сторону соседнего села Полтавки. При мне сохранился только один дом на перекрёстке двух дорог: в Полтавку и Новозлатополь.
Запомнился огромный бассейн во дворе дома, а также рассказ отца, как он однажды, проезжая на тракторе в сторону поля, вынужден был оказаться спасателем. Хозяйка дома, потерявшая мужа на войне, решила почистить бассейн, но не рассчитала ветхость деревянной лестницы, которая под её тяжестью переломилась пополам, и она превратилась в пленницу. Хорошо, что там воды набралось к тому времени немного: долго не шли дожди. Подробностей спасения я уже не помню, а спросить не у кого, отца я потерял ещё в 2006 году. Но помню, что та спасителя благодарила до самого нашего отъезда из села.
Доказательством того, что вокруг хуторка когда-то теплилась жизнь, служило старое сельское кладбище, оказавшееся уже при нас за селом. В мае 1991 года на его месте я нашёл только одну чью-то могилу с оградой, а вокруг неё колосилась пшеница. Мне стало грустно от увиденного: ведь там похоронены люди, жившие в селе, а нынче от них не осталось, в прямом смысле слова, и следа. В связи с этим стоит вспомнить мудрость того же брата моей прабабушки
Петра, похоронившего жену по её просьбе на том кладбище, но написавшего завещание похоронить его на другом сельском кладбище в центре села, рядом с могилой его любимой племянницы, а моей бабушки Дуни. Он ушёл из жизни вскоре после неё. Его могила сохранилась до сих пор, в отличие от могилы жены.
По вечерам, когда солнышко, уставшее за день, садилось за селом, сельские мальчишки вместе с подростками собирались на месте быстро высохшего при отсутствии родника пруда вблизи улицы Космической. Сбор касался игры «Казаки-разбойники». Я часто попадал в число победителей. Но не потому, что был «самый крутой». Причина заключалась в моём напарнике. Их дом стоял первым на Космической, там жила семья Кошарных. Старший сын-подросток и выручал меня. Выше его ростом, кажется, среди «казаков-разбойников» не было, да и я не обижен ростом. А, как говорят, «волка ноги кормят»: догнать нас – это проблема для остальных. К огромному сожалению, в живых моего напарника-«разбойника» давно нет. Об этом я узнал ещё находясь в селе, в 1991 году. Я нашёл у пруда то самое место, где мы с ним прятались, поклонился и положил цветы. Возможно, он с Небес и наблюдал за этой моей процедурой.
Свободное копирование
