28 мая
Всё перемены: теперь отступает уже и III корпус; спешно укладываемся, грузы, которые не можем взять, приказано сжигать. В одиннадцать часов я все закончил и собирался выступать. Вдруг раздались три последовательных взрыва: взрывали мосты ввиду подхода австрийцев. Поднялась форменная паника. Об этих взрывах никто не был предупрежден, и многие приняли их за орудийную стрельбу. Больше всех постарался комендант, который выбежал в растерзанном виде на середину улицы и стал метаться и кричать: «Спасайтесь, кто может!» Что получилось, и вообразить трудно. Все кинулись на шоссе, мои телеги карьером помчались. Взводные ничего поделать не могли. Были, правда, и храбрые хохлы, которые отнеслись совершенно спокойно. Я сам был готов поддаться панике, но вид несущихся телег, передков и обоза меня отрезвил, и я, встав на краю шоссе, всех останавливал. Мне удалось собрать весь мой транспорт, остановить и привести в порядок, не оставив ни клочка груза.
Тридцать семь тысяч пудов сена и десятки тысяч пудов овса интендантство подожгло. К канцелярии и кухням послал вестового, чтобы шли на Ивано-Пустынь и Жваницу кружным путем, очень боюсь за них и денежный ящик.
Пришел на ночлег в Иваново-Пустынь — тридцать четыре версты от России. Опять страхи, и настаивают, чтобы идти дальше ночью, но я решил ночевать, так как иначе загоню лошадей.
Свободное копирование
