Для современного читателя главную ценность этих дневниковых записей составляет, несомненно, изложение исторических событий тех лет, а также портреты военных и политических деятелей, с которыми столкнулся тогда Ильин. Но воспоминания «биографического характера», как их озаглавил автор, нам позволяют к тому же познакомиться с самим Иосифом Сергеевичем, с его характером и личными интересами.
В его дневнике то и дело говорится об охоте, о лошадях. Иосиф Сергеевич прекрасный наездник и большой любитель лошадей. Недаром же его в апреле 1919 года в Семипалатинске избирают инструктором офицерской езды и председателем охотничьего кружка. Он поименно знает лошадей, и мы знакомимся с некоторыми из них: вороной красавец Зуав, рослый, чистопородный Гром, Юшка, Серый, Царевна, Жар-Птица, Удалой.... Самое трогательное — в записи 1914 года: в самом начале войны, когда забирают по всей стране лошадей на нужды армии, у несчастной крестьянки, у которой мобилизовали мужа, а теперь отбирают единственную лошадь, вырывается крик, обращенный к комиссии: «Васькой зовут, Васькой, барин, не забудьте!»
Как офицер-артиллерист, Ильин прекрасно разбирается в оружии. Как заядлый охотник, он склонен сочинять собственные «Записки охотника»: при любой оказии затевает длинные охотничьи разговоры; проезжая по лесным местам, немедленно определяет, какая там дичь водится, безумно жалеет, если нет при нем ружья. А в феврале 1920 года на станции Маньчжурия КВЖД первое, что ему бросается в глаза на базаре (и вызывает его восторг), — это обилие фазанов и куропаток. Наподобие Левина, героя Льва Толстого, Ильин находит «необъяснимую прелесть» в физическом труде на воздухе. Приобщение к родным местам, к русской природе вообще вдохновляет его на великолепные описания пейзажей тех мест, через которые он проезжает.
К этому надо добавить, что он не лишен иронии и юмора. Он запомнил, как, при их окончательном отъезде из Репьевки, тетка Мертваго (которая в тот же день будет зверски убита) кричала им вслед не забыть вернуть ночной горшок, который она им одолжила для детей. Далее записывает, что в грязной избе, в которой они нашли приют в июне 1918 года, «есть надо с оглядкой, чтобы не проглотить муху», а в Самаре, в беседе с приятелями, мрачно смеется над остротой Клафтона о том, что, если большевики повесят журналиста Кудрявцева, он уже не сможет говорить, «он будет болтать.. ногами».
Можно предположить, что старшая дочь Ильина, Наталия Иосифовна, в какой-то мере унаследовала от отца чувство юмора, что послужило источником ее сатирического дара.
Свободное копирование
