Утром, только что закончилась поверка, в барак вошел невысокий человек в куртке-«москвичке» и треухе, сдвинутом набок, косоглазый. Дневальный подал команду встать.
Человек в «москвичке» засмеялся.
— Чего вскочили? Я такое же падло, как и вы! Сядайте!.. Отбыл срок по бытовой статье. Сейчас вольняшка… Нанялся главбухом. Корнеев Федор… А зовут меня просто — Федя Косой. Здра-ссте!
Вытащил из кармана пачку «Казбека».
— Угощайтесь.
Сделал две-три затяжки. Обратился ко мне:
— Счетоводство мерекаешь?.. Будешь у меня вкалывать. Пошли в бухгалтерию!
Привел к бухгалтеру Дидыку. И строго, тоном приказа:
— Сажай его на лицевые счета, кассиром, вещевиком и каптером. Один, но четырехрукий. Вот этак… — Лицо у Корнеева обмякло. — Согласовано с главным врачом Перепелкиной. Опасности для жизни нет.
Засмеялся. Ушел. Вскоре вернулся. Вытащил из клеенчатого портфеля полбуханки ситного и две коробки рыбных консервов.
— Есть будете втихаря. Но чтобы отчет, как из пушки, — завтра!
Отчет к следующему дню был готов, прошит, подписан. Федя Косой уехал с ним в Тайшет, предварительно обеспечив меня деревянным ящиком с секретным замком. Под денежными документами я спрятал тетрадку Четверикова с поэмой о Ленине.
Свободное копирование
