…С мыслями о друге моих журналистских лет я неподвижно лежал на койке. За окном посерело. Небо насупилось. Гудели громовые раскаты.
Пришел врач Бережницкий.
— Дзень добрый, пане.
Я сразу с вопросом:
— Доктор! Чем объясняется способность нашего мозга воспроизводить с удивительной яркостью и точностью целые картины прошлого, разговоры, рассказы?..
— Я не психиатр, — ответил Бережницкий, — но тут, по-моему, играют роль нервы, всякого рода ассоциации… Обычно память щедро возвращает то, что связано с тяжелыми воспоминаниями… А почему вы спросили? Я вижу, вам хочется трепать свои нервы?
— Нет, доктор… Просто… очень хочется жить.
— Тогда давайте лечиться, а не заниматься экскурсами в прошлое. Проше пана!
Бережницкий осмотрел рану. Досадливо почесал в затылке:
— Эх, пенициллин нужен…
— Был пенициллин. Офицер сказал — не положено.
— Отобрал?.. Пся крэв! — выругался он. — Вы имеете полное право пользоваться присланным лекарством!
— Неужто у меня еще осталось на что-то какое-то право? — с горечью заметил я.
Бережницкий быстро вышел из комнаты. Вскоре вернулся с моей коробкой.
— Половину отдал… Лагерный крук!..[1] У начальника режима дочка заболела ангиной. Понятно? Вот так-то…
Он тут же начал вводить мне пенициллин.
Свободное копирование
