На пути в Джорджтаун, воскресенье, 4 декабря 1932 года
Яркое солнце, легкий бриз, пароход тяжело покачивается на волнах, отчего дети угрюмы и сосредоточенны, а женщины не выходят из кают. Два священнослужителя, один чернокожий, оба протестанты; службе мешает погода. Чернокожий священник-пребендарий, по всей видимости, профессор какого-то университета в Вест-Индии. Голос и дикция, как у проповедника в английском кафедральном соборе, вкрадчивый клерикальный юмор. Сижу за капитанским столиком вместе с негритянкой из Тринидада; лиловые губы. Напротив – ее дородная мамаша. Вчера после ужина негритянка не выходила из каюты. Прочие пассажиры: два-три совершающих кругосветное путешествие старика, жена и дочь английского генерала. Пароход комфортабельный, но не более того; очень шумный, скрипит, как пара новых сапог; койки узкие, жесткие – зато в моем распоряжении трехместная каюта.
На последней неделе перед отплытием хлопот было не так уж много, однако я, чтобы общаться поменьше, отговаривался предотъездными хлопотами. После тяжелого разговора с Дианой в ее уборной выехал из Эдинбурга в Мадресфилд – путешествие ничуть не лучше того, какое предстоит мне в Гвиане. <…> Четверг – последний день. Ходил с Сусликом (Йорком. – А. Л. ) по магазинам, обедал с родителями и складывал вещи. Взял только чемодан и саквояж. Несколько тропических костюмов, фотоаппарат, книги, высокие сапоги, а также брезентовую куртку и шорты. <…> Пятница. Служба в испанской церкви с Терезой и завтрак напротив в «Забегаловке»; вручила мне образок св. Христофора на цепочке.
На пристань в машине Беатрис; ужасно одиноко, промозгло, при расставании подташнивает. Сильный дождь. Первое впечатление от парохода – неутешительное: похож на ирландский пакетбот, где на палубах для пассажиров второго класса расположились два племенных быка, скаковая лошадь, пара гончих и некоторое количество кур. В команде сплошь цветные. Нагревательные приборы не работают. Тереза уехала в Лондон ужинать с леди Астор. Отплыли около половины третьего. Идем по реке; проливной дождь, сумерки. На сердце тяжесть.
Вчера, читая книжки про Гвиану и пребывая в лучшем настроении, чем сегодня, вдруг запаниковал: путешествие в глубину континента обещает быть либо крайне тяжелым, либо, наоборот, непереносимо пресным.
Пароход по-прежнему качает, отчего каждое движение обременительно. Все разговоры неизменно скучны и церемонны.
Свободное копирование
