Воскресенье, 26 декабря 1926 года Путешествие, как я и ожидал, оставляет желать лучшего. Морской болезнью я пока не заболел, но качает здорово, в каюте нечем дышать, вентиляция никуда не годится. Только и разговоров что о еде, длинные французские названия блюд, много перемен, официанты в белых перчатках, подаются чашки с водой для ополаскивания пальцев и т.д. Между тем еда, как таковая, совершенно безвкусна. К столу подают отвратительное греческое вино – отдает лаком и тростниковым сахаром. А вот кофе по-турецки очень неплох.
Сижу либо на корме в водяной пыли, либо прячусь от жары внизу, дремлю, читаю «Многообразие религиозного опыта» и набрасываю рисунки к «Анналам конституционной монархии», книге, которую собираюсь написать.
Только что поужинал с двумя американцами; юный же грек отправился спать. Один из американцев – пошляк, хвастун и богохульник, зато Грецию знает хорошо, поездил по Европе и ко всему прочему запойный пьяница. Другой (я сидел с ним в первый вечер) до смешного невежествен и ограничен. Думал, что такие экспонаты водятся только в Уэлсе.
Грек, который живет со мной в одной каюте, очень мил. Целый день лежит в постели. Как, впрочем, и большинство пассажиров. Поговаривают, что прибудем не раньше среды.
Свободное копирование
